"Екатерина Великая". Гина Каус

Непреодолимый противник
Екатерина составила следующую эпитафию для своего будущего надгробия:

Здесь покоится ЕКАТЕРИНА ВТОРАЯ Она прибыла в Россию в 1744 году, чтобы выйти замуж за Петра III. В четырнадцать лет она приняла троякое решение: понравиться своему супругу, Елизавете и народу. Она не упустила ничего, чтобы добиться в этом отношении успеха.Восемнадцать лет, исполненных скуки и одиночества, побудили ее прочесть много книг. Взойдя на российский престол она приложила все старания к тому, чтобы дать своим подданным счастье, свободу и материальное благополучие. Она легко прощала и никого не ненавидела. Она была снисходительна, любила жизнь, отличалась веселостью нрава, была истинной республиканкой по своим убеждениям и обладала добрым сердцем. Она имела друзей. Работа давалась ей легко. Ей нравились светские развлечения и искусства.

Эта скромная эпитафия вряд ли предназначалась для потомства и не свидетельствует ни о глубоком самоанализе, ни о беспощадной откровенности. Екатерина относится к самой себе с большим благоволением и ложной скромностью. Она словно ничего не знает ни о своих пороках, ни о своих выдающихся дарованиях.
Самым замечательным является в этом скромном автопортрете утверждение об ее истинно-республиканских убеждениях. Екатерина не подозревает, что год спустя после написания этих срок эти ее убеждения подвергнутся испытанию и слова ее окажутся ложью.
Еще Дидро отметил противоречия между либеральными воззрениями Екатерины и ее самодержавным способом правления. Подлинной, искренней демократкой она являлась только в своем дворце.
Она самая мягкая, самая добродушная, самая уютная хозяйка дома, которую себе только можно представить. Вне парадных официальных приемов, которые она всю свою жизнь ненавидит до глубины души, запрещается вставать при ее появлении даже в тех случаях, когда она направляется прямо к сидящему или сама ведет разговор стоя. Партнеры, играющие с нею по вечерам в вист, иногда бросают возмущенно карты на пол, и это не приводит ни к каким иным последствиям, кроме того, что Екатерина начинает призывать окружающих в свидетели того, что она играла честно.
Известно, что ее теплая, ласковая, сердечная любезность распространялась не только на всех ее друзей и гостей, но и на самых незначительных из ее слуг. Елизавета отпускала своим фрейлинам пощечины, Екатерина даже в тех случаях, когда ей нужна самая незначительная услуга, обращается с ласковой просьбой, вроде - "будьте столь любезны, не откажите подать мою табакерку".
Существуют сотни анекдотов, свидетельствующих о гуманном отношении Екатерины к прислуге. Так, например, однажды она безуспешно звонит несколько раз, потому что ей необходимо отправить срочную депешу, и когда никто не является на ее звон, сама выходит в переднюю и застает там лакеев, увлеченных карточной игрой. Она шепотом предлагает одному из лакеев доиграть за него партию, если он тем временем отнесет ее письмо.
Или другой случай. Она случайно изобличает лакеев в том, что они крадут с ее стола самые ценные фрукты и только говорит им: "Это не должно повторяться. Ну, а теперь ступайте, а то вас поймает гофмейстер!"
Не находится ли все это в связи с ее воззрениями на "права человека", говорит ли в ней философ, уважающий в каждом двуногом существе человека, или просто женщина, которая всегда, во всяком положении, в любом возрасте, по отношению к каждому желает во что бы то ни стало очаровывать?
Она никогда не могла видеть вокруг себя индифферентные, а тем более недовольные лица. Ее потребность в теплоте не уменьшается с годами, равно как и ее женственная способность согревать всех окружающих.
Она не в состоянии, однако, применить эти принципы и по отношению к большой анонимной массе - к народу. Между нею и народом стоят тысячи беззастенчивых эксплуататоров, жадных кровопийц, садистов или просто дураков. Она это знает, она не в состоянии это изменить - и все же относится к народу недоверчиво и подозрительно именно из-за тех черт его характера, которые являются неизбежным последствием того непрестанного гнета, под которым он находится. В таком пессимистическом настроении она получает весть о вспыхнувшей во Франции революции. Ее отношение к этому событию с первого же момента вполне определенно: она относится к нему с большим непониманием и большей враждебностью, чем любой другой европейский монарх. Правда, она раньше всех других, уже при первой вспышке молнии, соображает, с какой стихийной силой разразится надвигающаяся гроза.
Она относится к тому, что происходит во Франции, с отвращением, но с удивительным инстинктом к дальнейшему ходу развивающихся событий. Едва только Людовика XVI лишают титула "Король Франции" и заменяют его титулом "Король французов", как она заявляет: "В конце концов они повесят своего короля на фонаре". Она не в состоянии задержать гибель королевской семьи, хоть и пытается доставить ей, через посредство дочери одного русского банкира, фальшивые паспорта, которые могли бы облегчить бегство.
Едва только падают головы несчастных Капетов, как Екатерина высказывает следующее пророчество:
- Они скоро устанут от своей свободы и тогда сделаются кротки и послушны, как овечки. Но необходим человек, который должен оказаться ловким, мужественным и стоящим значительно выше своих современников и всей своей эпохи. Придет новый Чингисхан.
Екатерина не была пассивной наблюдательницей, которая умеет, находясь в гуще живых событий, оставаться объективной и справедливой, проводить точное различие между величием идеи и несовершенством ее исполнителей, между идеальной целью движения и разнузданными инстинктами движущихся. По своей природе, по всему своему положению она вынуждена принимать немедленно решение и осуществлять вытекающие из него активные последствия. Французская революция для нее в первую очередь политический факт, а в качестве такового является угрозой для легитимистского принципа во всей Европе. А к этому Екатерина особенно восприимчива - должно быть, потому, что она сама узурпатор на престоле.
Только этим и объясняется та почти болезненная раздражительность, с которой она преследует в последние годы своего правления всякое проявление либерализма. Всем проживающим во Франции русским дается приказ немедленно покинуть этот очаг заразы и вернуться на родину. Все проживающие в России французы должны принести присягу в том, что они по своим убеждениям строгие роялисты. Аристократы-эмигранты принимаются с распростертыми объятиями, обходятся казне в два миллиона рублей, и Екатерина вскоре начинает жаловаться:
- Эти люди желают, чтобы им летели жареные голуби в рот. Они большие герои на словах, но в действительности и воды не замутят.
Как бы то ни было, а именно "эти люди" редактируют выходящую по-французски официальную "Петербургскую газету", и она во все большей степени принимает характер периодически выходящего памфлета, направленного против якобинства.
Но парижские газеты сначала беспрепятственно доставляются их русским подписчикам - эти абоненты почти исключительно русские аристократы, и Екатерина убеждена, что естественное отвращение дворян к господству черни только возрастет под влиянием печатающихся в этих газетах известий о творящемся во Франции. Только после того, как в "Монитер" начинают высмеивать великого князя Павла Петровича, Екатерина подвергает французские газеты строгой цензуре, ибо ей кажется, что подрываются династические чувства в России.
Однако тот номер, в котором напечатаны резкие выпады против нее самой, она пропускает.
- Это касается только меня лично, - говорит она, как если бы ее особа стояла выше абстрактной идеи монарха и не боялась никаких оскорблений.
Екатерина проделала весь путь революционного мышления ее культурных современников - просвещение, гуманизм, либерализм (как проделали его, к слову сказать, и Фридрих Великий, и Иосиф II, которые только умерли прежде, чем для них выяснилась необходимость действовать), до тех пор, пока это являлось, так сказать, частным делом аристократии, теорией, академическими вопросами. Теперь, когда парижская чернь переходит от теории к практике, воплощает мысли в действия, которые не могут не казаться Екатерине преступными, она вступает в весьма бесславную борьбу с печатным словом.
Она, к сожалению, не ограничивается литературной полемикой с Радищевым по поводу его книги "Путешествие из Петербурга в Москву", но и предает его суду, который приговаривает его к смертной казни (заменяемой, впрочем, по высочайшему повелению пожизненным изгнанием).
Еще большим гротеском является дело ее бывшего сотрудника Новикова, приговоренного к пятнадцати годам заключения в Шлиссельбургской крепости за распространение тех "мятежных" писаний, за перевод которых она сама уплачивала ему в свое время ежегодное вознаграждение. Правда, Новиков вместе с тем гроссмейстер московской масонской ложи и глава мартинистов. Екатерина никогда не любила масонов (да и как могла она любить движение, исключавшее женщин?!), она всегда издевалась над ними, видела в них только шарлатанов или дураков, написала три комедии, в которых они выставлялись в самом смешном виде, однако все же презрительно терпела их, как и другие мистические ордена, с которыми масоны поддерживали связь. Но теперь дело приняло иной оборот, и все кажется ей подозрительным. Узнав, что главари якобинцев масоны, все масоны становятся в ее глазах якобинцами.
Так как некоторые масоны являются в то же время мартинистами, то и мартинисты почитаются якобинцами, ложи их закрываются, типографии уничтожаются, сжигаются сотни подозрительных изданий, и начинает вовсю работать пресловутая Тайная канцелярия, в которой убеждения выясняются при помощи ударов кнута, а свободная мысль топчется ногами.
Вследствие огромного расстояния, отделяющего Россию от Франции, все эти мероприятия кажутся преувеличенными, и страх Екатерины являлся бы совершенно непонятным, не будь тут сознательного маневра. У Екатерины имеются свои особые основания преувеличивать якобинскую опасность. Она не была бы тем, кем всегда являлась в действительности, если бы не усмотрела сразу же во французских событиях всех тех возможностей, из которых удается извлечь выгоды для русской политики.
Франция вышла из состава европейского оркестра, она слишком занята сама собой, и все прочие державы заняты ею. Турция, лишившись своего самого могущественного покровителя, не в состоянии привлечь к себе в этот тревожный момент внимание мира и вынуждена уступить России все северное побережье Черного моря.
Дальнейшим последствием охватившей Францию разрухи является второй, а затем и третий раздел Польши. Между французской революцией и восстанием Польши против русской тирании есть, конечно, известная духовная связь, и Екатерине, во всяком случае, легко обосновать существованием этой связи отправку своих войск в Польшу.
Чем старше становится Екатерина, тем более явно и безудержно выступает наружу ее страсть к расширению своих владений. Она не перестает науськивать Европу на борьбу с Францией. Внезапная смерть австрийского императора, убийство шведского короля Густава являются в ее толковании деяниями якобинцев, и она утверждает, что ее собственной жизни беспрестанно грозит опасность со стороны убийц, подсылаемых ужасным Робеспьером. Она осыпает берлинский двор оскорблениями за то, что он вступает в переговоры "с убийцами и мятежниками", и невероятно негодует по поводу Базельского мира. "Заключать договоры с цареубийцами, - пишет она, - это значит поддерживать мужество новых цареубийц".
Когда Австрия хочет приостановить военные действия против Франции, Екатерина несказанно возмущена и утверждает, что с французами необходимо поступать так, как в свое время поступили ее генералы с разбойничьими шайками Пугачева: уничтожать всех, кто будет задержан с оружием в руках. Двадцати тысяч казаков достаточно, заявляет она, чтобы образумить мятежников и реставрировать во Франции монархию.
Но она не посылает во Францию ни своих генералов, ни своих казаков. Ей необходимо расправиться с последней вспышкой польского патриотизма, подавить восстание Костюшки. Во имя восстановления порядка ее войска занимают Польшу. Во имя порядка, которого он не умеет поддержать, Станислав понуждается к отречению от престола, во имя порядка Польша исчезает с географической карты в качестве самостоятельного государства.
Вместе с уничтожением Польши получает окончательное решение и курляндский вопрос: Курляндия являлась до той поры ленным владением Польши. Достаточно одного полка, чтобы свергнуть сына покойного Бирона и превратить Курляндию в провинцию России, чем, в сущности, только легализуется то положение, которое де факто существует уже на протяжении тридцати лет.
Все эти территориальные присоединения не обошлись, разумеется, без сложных переговоров с соседними державами - Пруссией и Австрией. Из-за каждой квадратной мили земли торговались вовсю, и так как политические аргументы являются убедительными лишь в том случае, если они поддерживаются штыками, то как Пруссии, так и Австрии пришлось увести немало войск с западного фронта.
Та недоверчивость и подозрительность, с которой относились друг к другу три легитимистские державы при разрешении восточного вопроса, послужили далеко не последней причиной их неудач в борьбе с Францией. Нельзя не отметить следующего, не лишенного внутренней логики, исторического гротеска: Екатерина разжигала борьбу против французской революции с той целью, чтобы ей не мешали завладеть Польшей, но вследствие той зависти, которой не могли не вызвать ее территориальные завоевания в Польше, она ослабила активность реакции, раздробила ее и сыграла, таким образом, роль ангела-покровителя французской революции.
Достигнув шестидесятипятилетнего возраста, Екатерина осуществила программу своего великого вдохновителя Петра: она владеет Балтийским и Черным морями, русские границы продвинуты далеко на запад. Она могла бы удовлетвориться этим и отдохнуть. Но она не в состоянии так поступить. Ни одна из черт ее характера не смягчилась, ничто в ней не утихомирилось, ее честолюбие все еще так же ненасытно.
- Если бы я могла дожить до ста лет, - говорит она Державину, - то объединила бы всю Европу под русским скипетром. Но я, во всяком случае, не хочу умереть раньше, чем мне удастся прогнать турок из Константинополя, сломать гордыню китайцев и завязать торговые сношения с Индией.
Она ни за что не хочет умереть. Жизнь осуществляла до сих пор все ее желания. Ей кажется, что она не может умереть до тех пор, пока у нее еще есть неисполненные желания. После своих бесчисленных успехов она думает, что может господствовать над таинственными законами судьбы и диктовать свою волю звездам.
Она ненавидит смерть и не хочет думать о ней. Она обладает способностью воспринимать всеми своими фибрами богатство и красоту жизни, любит эту жизнь во всех ее формах. Не обнаруживая ни малейшего затруднения, она справляется с проявлениями старости, преодолевает дефекты своего здоровья. Она любит свою деятельность, пестрое разнообразие которой столь же показательно для ее гениальности, как и та легкость, с которой эта почти универсальная смесь серьезных занятий и любительских забав составляют ее режим дня.
Ее день начинается в шесть часов утра. С той поры, как ей стало нелегко нагибаться и становиться на колени, Екатерина уже не сама растапливает камин, но все еще проводит первые утренние часы одна за своим письменным столом и пишет до тех пор, пока руку не начинает сводить судорога, или до тех пор, пока не притупляются изготовляемые для нее ежедневно два гусиных пера. Она пишет письма своим заграничным друзьям, пишет свои мемуары, политические статьи, комедии. Она пишет с необычайным увлечением, забывая все окружающее, сосредоточенно - как и все, что она делает. Она любит скромничать и называть свое писательство "пороком", но в действительности чрезвычайно высокого мнения о своем таланте.
Настоящая работа начинается по окончании этого писания. Появляются с докладами ее секретари, министры, генералы. В накинутой поверх шлафрока широкой кофте, с чепчиком на голове и очками на носу принимает императрица своих посетителей, приглашает каждого из них сесть, находит для каждого ласковое слово. Она никого не заставляет дожидаться. Она всегда занята, но никогда не суетится, никогда не перегружена работой.
Работает она с короткими перерывами до двух часов дня. Во второй половине дня она читает поступившие депеши и напутствует командируемых курьеров. В промежутках она находит время для того, чтобы переодеться, причесаться, пообедать, поболтать с внуками, почитать книжку, заняться рукоделием, сыграть на бильярде.
Она знает много способов бороться со старостью, и напряженная повседневная работа является одним из этих способов. Вторым является веселость. Екатерина всегда ставила смех чрезвычайно высоко, а с течением времени смех становится одной из составных частей ее мировоззрения. Тот, кто умел ее рассмешить, всегда являлся для нее жeлaнным, и она прощала ему за это множество прегрешений. У нее здоровый, грубоватый, громкий и звонкий смех. Поводы для ее знаменитых взрывов хохота либо совершено невинного, либо совершенно недвусмысленного характера. Она смеется над "Девственницей" Вольтера и над способностью Льва Нарышкина кивать париком. Сама она умеет шевелить правым ухом и чрезвычайно этим гордится.
Случаи посмеяться представляются ей очень часто, oпотому что в этом отношении она остается до старости столь же мало претенциозна, как ребенок. На интимных вечеринках в Эрмитаже, которые устраиваются в последние годы жизни Екатерины чуть ли не ежедневно, участники переодеваются, играют в фанты. Детская невинность ; этой игры в фанты прямо поразительна: проигравший должен выпить залпом большой стакан воды, или про-1 декламировать несколько строф из "Телемахиды", или громко зевнуть. Иногда самой матушке-императрице приходится сесть на пол, чтобы выкупить свой фант. И над всем этим Екатерина в состоянии искренно хохотать, хохотать до болей в животе.
Чем старше становится она, тем более страстно любит детей и притом не только детей царской семьи. Она воспитывает около полудюжины чужих детей, и все они находятся в непосредственной близости к ней, так что она может в любой момент прервать свою работу и в течение некоторого времени забавляться с ними.
Она любит животных и в особенности собак. В свое время она получила в подарок от своего английского врача Дисделя пару борзых, которые живут в ее комнате, плодятся и кладут начало знаменитой породе русских борзых. Екатерина лично о них заботится, ухаживает за ними, поднимается из-за письменного стола, чтобы открыть дверь и выпустить собаку в сад, следит с величайшим вниманием и интересом за особенностями характера щенят. Когда она гуляет по парку в Царском Селе, ее всегда сопровождают собаки, и во время приступов хандры и разочарования в людях собаки примиряют ее с мирозданием.
Она воспитывает также белочку-альбиноса, кормит ее орехами. Она восторгается всеми движениями подаренного ей Потемкиным "прелестнейшего, самого веселого и ласкового из всех котов". У нее есть обезьянка, ужимки которой способны развеселить ее в самые мрачные минуты. Каждое утро ровно в десять часов раскрывает она окно, и кормит сотни полуголодных ворон крошками хлеба.
Она любит также растения. Каждую весну ею овладевает "плантомания", страсть сажать цветы, разбивать новые сады. Бьющая через край любовь ко всем слабым молчаливым созданиям избавляет императрицу от любых приступов ипохондрии и связывает ее тысячью нитей с миром.
Можно любить жизнь на тысячу ладов, но Екатерина, особенно с того времени, как постарела, любит ее на все лады сразу. Она ухватывается за тихие, мудрые радости зрелого возраста, но не отказывается также ни от одной из уже часто испытанных всепоглощающих радостей юности. Никогда еще не была она так слепо, так безумно влюблена, как именно теперь, когда ей приходится закрывать глаза на приобретенную с годами житейскую умудренность для того, чтобы предаваться безумию своего молодого сердца.
Но безумие обходится старости гораздо дороже, нежели молодости. Это самое собою понятно. Если шестидесятисемилетняя старуха влюблена, как подросток, то она не может платить за испытываемое счастье только глубиною своего чувства. Императрица России довольно богата для того, чтобы покупать себе не только счастье, но и иллюзию того, будто оно доставляется бесплатно. Но эта иллюзия обходится недешево.
Платон Зубов требователен, ему нужны не подарки, а власть и влияние на все дела, он требует всего того, чем обладал Потемкин, и даже больше. И все, чего он хочет, Екатерина ему дает, дает не только потому, что не в силах отказать из-за своей влюбленности. Она хочет сама себя уговорить в том, что Зубов гений, великий человек, которого она лишь по заслугам выдвигает и чья любовь является не вынужденной платой, а свободным даром чувств. Она может с гордостью утверждать, что не дает ему денег: он берет их непосредственно из государственной казны и тратит на протяжении семи лет больше, чем потратил Потемкин за двадцать лет.
"Дитя" - Зубов легко мог бы быть внуком Екатерины - совмещает тринадцать ответственных постов. Не приняв участия ни в одном сражении, не будучи даже когда-либо участником похода, он состоит генерал-инспектором всей армии, не имея представления о вновь приобретенных русских провинциях, он состоит их губернатором, не обладая ни опытом, ни надлежащими познаниями, ни подготовкой, он управляет всевозможными сложнейшими делами, свергает и назначает министров.
Он является абсолютным господином абсолютной монархии - он правит Россией. При этом он не отличается ни одним из тех качеств, которые, по мнению самой Екатерины, оправдывают абсолютизм. В основе своей он, вероятно, не хуже и не лучше тысячи других: просто посредственный офицер, не отвечающий высоким моральным требованиям власти. Совершенно естественно, что он старается подкрепить свое положение, которым он обязан не личным заслугам, такими друзьями, у которых, в свою очередь, нет других заслуг, кроме слепой преданности ему.
Через несколько лет все важные посты в государстве заняты креатурами Зубова: услужливыми податливыми людьми, громко поющими ему хвалу и обогащающимися без зазрения совести. Коррупция, взяточничество, казнокрадство со стороны высших должностных лиц, являвшиеся до сих пор трудно устранимым непорядком, становятся при Зубове нормальным русским порядком.
"Я не знаю никого, кто бы в твоем возрасте обнаружил больше способностей", - пишет Екатерина "маленькому чернушке" - и она верит в это. Она слепа, когда дело касается недостатков или ошибок Зубова. А кто осмелится раскрыть ей глаза? Для кого репутация императрицы и благо государства стоят выше личной выгоды?
Давно уже все те немногие, которые решились выступить против Зубова, лишены своих должностей и удалены от двора. Те, кто верит в лучшее будущее, объединились вокруг завтрашнего императора, вокруг великого князя Павла, и уже по одной этой причине ненавистны и подозрительны императрице Екатерине. Она окружена людьми, которые, частью чтобы угодить Зубову, частью любовно щадя ее покой, беспрестанно заверяют ее, что в России все обстоит лучше, чем когда бы то ни было.
Но она все же могла бы кое-что увидеть, если б захотела посмотреть. Она могла бы, например, спросить, как это возможно, что чиновники, получающие только несколько сот рублей жалованья в месяц, строят себе в Петербурге великолепные дома, и если бы она захотела расследовать это обстоятельство, то убедилась бы, что это все такие чиновники, которые управляют кассой какого-нибудь ведомства. Но она не спрашивает. Она радуется росту своей столицы и усматривает в этом признак здорового роста народного благосостояния. Она верит, потому что эта вера необходима для полноты ее счастья.
Никогда еще не жаждала она так счастья. Никогда не обнаруживала такой беспрекословной готовности отдать все, все за радость мгновенья, за удовольствие сладострастного порыва, как именно теперь, когда ослабевающее зрение, затмения памяти, внезапные перебои сердца напоминают ей о ненавистном возрасте, о неизбежной смерти. Жить! Она хочет жить десятью жизнями, тысячью жизней!
Когда ледяной холодок вечного одиночества пробегает по ее спине, то ни дети, ни собачки, ни птицы и ни даже мысль о ее посмертной славе не согревают текущую по ее хрупким сосудам кровь. Ее кровь, давно уже больная, все еще дика и легковозбудима. Разве это старость, если все существо ее содрогается до самых глубин от юношеских поцелуев, содрогается страстнее даже, чем в юные любовные ночи? Разве можно умереть, если умеешь ощущать, воспринимать всеми чувствами, вдыхать жизнь в самых ее жизненных проявлениях?
Екатерина никогда не была распутной. Она имела дюжину любовных связей, но с каждым, в то время как длилась связь, поддерживала нечто вроде единобрачия. Еще пять лет тому назад она чрезвычайно резко осадила во время крымской поездки графа Сегюра за то, что тот позволил себе продекламировать в ее присутствии легкомысленное стихотворение, которое беспрепятственно декламировалось в Версале. Теперь она устроила себе подле спальни тайный кабинет, все стены которого, от потолка до пола, увешаны миниатюрами скабрезного содержания. Старости необходимы более острые возбуждения, и Платон Зубов умеет воспламенять ненасытную кровь своей престарелой повелительницы все новыми развлечениями. Он организует в тайном кабинете сеансы группового секса, брат его Валерьян, его друг Петр Салтыков и несколько дам из непосредственного окружения императрицы принимают участие в этих оргиях, пьют сообща из отравленного источника юности, в котором ярко накрашенные губы старухи надеются найти обновление, но который в действительности только ускоряет ее гибель.
Любовная страсть толстой беззубой старухи производит тягостное впечатление - независимо от соображений морального и эстетического свойства - в первую очередь тем, что она воспринимается как нечто "неестественное". Так же относились к этому вопросу и современники Екатерины. Более того, они называли это "неестественное" - как и все, что им вообще являлось непонятным в женщине - истерией.
Принимая во внимание совершенно здоровое, ясное и бодрое душевное состояние, которое Екатерина сохраняла вплоть до своей смерти, мы не можем присоединиться к такому диагнозу. Да мы и не хотим удовлетвориться тем, чтобы рассматривать несомненно редкую по своей живучести сексуальность Екатерины как изолированный феномен, как нечто совершенно независимое от ее во всех прочих отношениях вполне нормальной натуры хотя бы потому, что она сама всегда ощущала неизменную интенсивность своих инстинктов не как нечто мешающее, а наоборот, как не1:, го живительное, подбадривающее. Все, что она делала, она испытывала как нечто совершенно "естественное".
Как бы бурно ни провела она ночь, она встает ровно в шесть часов утра и садится за работу. Когда после долгого писания Екатерина уже ощущает судорогу в руке, Платон Зубов еще покоится сладким сном и ни один из высокопоставленных сановников, дежурящих с раннего утра у его двери, не осмелился бы нарушить покой всесильного фаворита. Старые заслуженные люди соперничают за честь собственноручно сварить ему его утренний кофе и принести к постели: за эту услугу они далеко не всегда удостаиваются даже приветствия, не говоря уже о благодарности.
Когда этот молодой стройный юноша откидывает шелковое одеяло и надевает на себя шелковый халат, двери уборной широко распахиваются, и пока парикмахер расчесывает и пудрит роскошные темно-русые волосы Платона Зубова, его окружает ряд почтительных посетителей, дожидающихся сплошь да радом месяцами того момента, когда он обратится к ним и осведомится о причине их посещения. Многие являются по утрам и без какой-либо специальной надобности, просто для того, чтобы присутствовать при торжественном начале дня фаворита, в надежде остаться у него в памяти. С бесстыдной заносчивостью этого самого дорогого альфонса всех времен может конкурировать только бесстыдное низкопоклонство лизоблюдов.
У Зубова есть обезьянка, которой доставляет особое удовольствие дергать посетителей за их напудренные парики: никто не только не осмеливается каким-нибудь движением остановить разыгравшегося зверька, но многие даже стараются обратить на себя внимание особенно высокой прической и удостоиться в награду за это высокомерной усмешкой Зубова.
Это все тоже принадлежит к числу тех вещей, о которых Екатерина ничего не знает. В то время как она борется с французской революцией, в то время как она старается очистить легитимистскую идею от шлаков тех злоупотреблений, которые стоили высокомерным Бурбонам трона, - в ее собственном дворце ее собственный возлюбленный делает все для того, чтобы затмить примеры Помпадур и Дюбарри, дискредитировать своими бабьими капризами, своей низменной заносчивостью, своим безграничным непотизмом и своей абсолютной неспособностью вести поручаемые ему дела - все правление Екатерины, разрушить все то, над созданием чего она работает с таким неусыпным прилежанием.
Несмотря на все завоевания, несмотря на конфискацию богатейших польских поместий, государственная казна находится в очень печальном положении. Зубов поручает одному специалисту выработать план погашения государственных долгов и собственноручно переписывает его от первой строки до последней, чтобы создать видимость того, будто он является автором. Зато Зубову удается без особого труда уговорить Екатерину начать войну против Персии. Завидуя лаврам Потемкина, он замыслил грандиозный план: занять всю страну вплоть до Тибета и затем нанести с востока решительный удар по Турции.
Русским действительно удается овладеть Бакинской областью, значение которой обнаружилось лишь гораздо позднее, когда выяснилось, какую важную роль в современной экономической жизни играет нефть. Но после этого удачного начала поход приходится остановить, потому что войска находятся в состоянии полнейшего развала. Огромные суммы, ассигнованные на содержание войск, прилипли ко всевозможным грязным рукам. Зубов стал Крезом, его генералы - миллионерами, каждый командир полка - богатым человеком, а солдаты недоедают, ходят в лохмотьях, артиллерийские склады пусты. Осуществление заветной мечты Екатерины о завоевании Турции приходится снова отложить.
Ее заветный миролюбивый план - сочетание ее внучки браком с молодым шведским королем - тоже терпит крушение из-за неловкости Зубова. Вопрос о различии вероисповеданий представляет, конечно, известные трудности, которые, однако, можно было бы преодолеть путем откровенных переговоров. Зубов предпочитает пуститься на жалкий маневр, достойный только маленького маклера: он предоставляет каждой стороне пребывать в убеждении, что дело наладится в соответствии с ее желаниями, и в последний момент, когда весь двор во главе с Екатериной уже собрался для торжественного празднования помолвки, представляет будущему жениху на подпись договор, текст которого учитывает исключительно русские интересы.
Зубов убежден, что несовершеннолетний юноша не посмеет оскорбить могущественную российскую императрицу. Будучи постоянно окружен льстецами и подхалимами, он уже давно не видел настоящего мужчины. Король Густав поступает как мужчина - он отказывается подписать договор. После напрасного трехчасового ожидания совершенно растерявшееся придворное общество вынуждено разойтись.
Екатерине приходилось иногда терпеть поражения, но никогда еще с момента своего восшествия на престол ей не случалось испытать такого личного унижения. Ей необходимо собрать всю свою гордость, чтобы скрыть перед окружающими всю глубину перенесенной обиды. Но она не ставит этого в вину Зубову. Она ему все прощает. Он ведь еще так молод, он еще научится у нее всему необходимому. Она убеждена в том, что воспитывает его - в действительности же она только портит его. Кроме того, она уверена в том, что у нее впереди есть достаточно времени, по меньшей мере еще двадцать лет. Ей ведь еще столько предстоит совершить, и смерть не посмеет помешать. Она убеждена в том, что стоит с Провидением на дружеской ноге. Всевышний не потерпит, чтобы она умерла, не выполнив всего, к чему она призвана.
В первую очередь необходимо урегулировать вопрос о престолонаследии. Екатерина хорошо знает своего сына. Как мать она должна бы относиться снисходительно к его недостаткам, но как императрица она видит только те ужасные опасности, которые угрожают России под скипетром обладающего недюжинными способностями, но патологического монарха. Павел не должен получить корону, трон должен перейти сразу к ее внуку Александру.
Но в данный момент трудно еще издать какое-нибудь распоряжение по этому вопросу. Разве может глава легитимистов напомнить целому миру мятежников о том, что она сама узурпаторша? Разве может она, на протяжении всех последних лет неизменно говорившая о "священных правах законного монарха", путем насильственного акта нарушить в своей стране законный порядок престолонаследия? Сейчас весьма неподходящий момент для того, чтобы касаться сомнительной хроники российской династии.
Екатерина убеждена, что у нее еще достаточно времени впереди. Французская авантюра закончится, и она, со своей стороны, сделает для этого все возможное. Ее голос звучит теперь в европейском мире опять особенно внушительно, и она призывает к новой коалиции, привлекает Англию, Пруссию и Австрию, обещает послать армию в сто пятьдесят тысяч человек в очаг заразы, грозит, что при малейшей попытке пойти на соглашение с нацией мятежников закроет свои границы и порвет дипломатические отношения со всей Европой. Она чувствует себя достаточно могущественной, чтобы бросить вызов всему континенту. Она считает себя призванной спасти этот континент, спасти его и господствовать над ним.
В декабре ее войска должны выступить в поход. Во всей стране лихорадочно готовятся к войне, снаряжаются, от каждой тысячи населения призывается в армию один человек. Солдаты уже движутся мощным потоком через беспредельные степи к русской западной границе. Суворов, истинный победитель турецкой войны, горит желанием померяться силами с тем корсиканским генералом, чье имя вот уже несколько месяцев вызывает насмешки, злобу или восхищение Европы.
Суворов очень религиозен. Он молится Казанской Божией Матери и своей матушке Екатерине. Он целует ее изображения повсюду, где их находит, например на миниатюрных портретах, которые носят на груди все придворные дамы. Когда он посещает императрицу, он склоняется до самой земли сначала перед иконой Божией Матери, а потом перед Екатериной. Он уже несколько лет мечтает о том, чтобы сразиться с французами. Каждое из его писем к императрице заканчивается словами: "Матушка, дозволь мне выступить против французов".
Суворов чудак, но он гениальный полководец. Никто не может сказать, каких успехов ему удалось бы добиться, если бы ему в то время действительно разрешили выступить против Наполеона. Но судьба не захотела этого. В тот день, когда в Петербург доходит известие о победе Наполеона под Арколе, 16 ноября 1796 года, Екатерина умирает.
Она умирает счастливейшей смертью, когда-либо выпавшей на долю русского монарха, - умирает со смеху! Да, да, непосредственной причиной ее смерти является припадок невинного беззаботного смеха. Льву Нарышкину приходит в голову переодеться коробейником и продавать императрице в Малом Эрмитаже всякие игрушки и мелочи. Это вызывает у Екатерины такой приступ хохота (как раз накануне выступления ее войск в поход против Франции), что у нее начинаются колики, и она, опираясь на руки Платона Зубова, вынуждена несколько ранее обычного пойти спать.
На следующее утро Екатерина еще имеет случай порадоваться известию о поражении французского генерала Моро, и она отправляет по этому поводу шутливую поздравительную депешу в Вену. Несколько минут спустя она падает без сознания со своего стульчика. Ее сердце бьется еще 36 часов - по одному часу за каждый год ее правления. Она не приходит в сознание и не ощущает своей агонии. Зубов закрывает ей глаза.
Все знавшие ее лично - ее многочисленные друзья, сотрудники, лакеи и камеристки - горько плачут. По ту сторону российской границы короли и мятежники облегченно вздыхают: она вызывала чувство зависти у первых и чувство страха у вторых. Только русский народ относится к ее смерти вполне равнодушно. Она была доброй матушкой в своем дворце и гениальным завоевателем на троне. Но народу не было ни малейшей выгоды ни от ее доброты, ни от ее завоеваний.
В том была не ее вина. Она желала добра и свершила то, что было возможно. Ее противником была эпоха - эпоха, которая еще не созрела. Обстоятельства оказались сильнее ее - в этом заключалась ее слабость. Она поняла, как складываются обстоятельства, и подчинилась им - в этом заключалось ее величие.
Многие из ее современников оказали на будущее больше влияния, чем она, но ни один из них не относился с такой определенной положительностью к настоящему. Она не оставила по себе ни одной производящей переворот идеи, ее завоевания по большей части сошли на нет, ее писания подверглись забвению.
Все ее мысли, поступки и слова являются единственными в своем роде только в живой связи с ее личностью, с этой удивительной женской фигурой, которая, являя собой неповторимую смесь ума и доброты, пламени и сладострастия, гениальности и счастья, олицетворяет вечную мечту человечества.