Наука и техника, 23.02.2010
Профессор Савельев знает о мозге очень много - как он появился в ходе эволюции, как развивается, какая его зона за что отвечает. А кроме того, он может вполне профессионально рассказать о том, чем отличается мозг женщины от мозга мужчины, почему люди будущего станут здоровыми, но глупыми, а также отчего нельзя реформировать МВД, а чиновник за ошибки должен ответить жизнью.
— Знаете, каким должен быть журналист?
— Каким?
— Полное отсутствие морали. Это раз.
— Ну, это у меня уже есть.
— И совести.
— И это тоже.
— Прекрасно. Отсутствие морали и совести — важнейшее качество для журналиста. Второе: чем журналист больше обежит всяких балбесов вроде меня и напишет маленьких заметок, тем лучше.
— Но мне-то нужен большой материал.
— Это ужасно. Это просто насилие над журналистом. Потому что над большим материалом приходится задумываться, а журналист задумываться не должен.
— Вы же говорили, что думать вообще никто не должен.
— Нет, это никто не хочет. Но всех вынуждают обстоятельства… Так, диктофон включен?
Может ли умный поглупеть, а глупый поумнеть
— С возрастом, конечно, самые умные постепенно глупеют. Потому что есть динамика существования мозга. Понимаете?
— …?
— Все наши интеллектуальные возможности хранятся в мозге. Для того чтобы осуществлять эти возможности, у нас мозг устроен из нейронов — таких клеточек с отростками.
— Знаю, они еще на звездочки похожи.
— Да, на звездочки. Вот эти нейроны размножаются только внутри утробы матери. Когда человек рождается, новые нервные клетки не появляются. Увеличение размера мозга происходит за счет увеличения размера самих клеток, которых у нас в мозге 150 миллиардов, и за счет гидратации, то есть обводнения. Человеческий мозг увеличивается в размерах где-то до 26–27 лет. Потом переходит в фазу стабильности. До 50 лет никаких изменений не происходит. Но это не значит, что нервные клетки не погибают. Нейроны погибают от голода в течение всей нашей жизни: за счет того, что нарушается кровоснабжение мозга. После 50 лет гибель нейронов становится наиболее интенсивной. Это приводит к тому, что мозг за каждые последующие 10 лет уменьшается на 30 грамм. И если, не дай бог, человек дожил до 90 лет, его мозг уменьшится на 120 грамм. Это много, поскольку средняя масса мозга 1300 грамм. Человек становится асоциальным, если масса его мозга меньше у мальчиков — 900 грамм, у девочек — 800 грамм. Таким мозгом обладают австралийские аборигены.
— Значит, чем мозг больше, тем человек умнее?
— Как правило, да. В 70% случаев талантливые и одаренные люди имеют мозг крупнее нормы. У человека с большим мозгом больше шансов оказаться талантливым, чем у человека с маленьким.
— А какие еще предпосылки к тому, чтобы быть умнее? Масса мозга, что еще?
— Надо родиться мальчиком.
— Ага, и желательно белым, да?
— Да, желательно. У разных рас разная масса мозга. К сожалению… Можно ли воспитать в себе некие способности? Нет, воспитать нельзя. Можно только реализовать. Способности человека — это комбинация наиболее выраженных структур мозга. Выраженных не в психологическом смысле, а в морфологическом. Они просто большие. Например, чтобы быть хорошим художником, надо не просто обладать зрением, а иметь большие по размеру структуры: должно быть латеральное коленчатое тело, задние и передние бугорки четверохолмия, затылочные палеокортексы 17 и 18, 19… И это только чтобы разглядывать что-нибудь. Например, необычайную красоту… стодолларовой банкноты. А чтобы скопировать ее, человеку необходимо еще полтора десятка достаточно выраженных структур: ведь кроме зрения нужна еще очень точная моторно-двигательная координация. А то увидеть человек сможет, а нарисовать или вырезать — нет.
Каждая индивидуальная способность человека имеет свое представительство в мозге. Если она структурно выражена, то есть структуры, вовлеченные в эту функцию, достаточно большие, то, естественно, этот человек будет способен заниматься этой деятельностью. А если нет, то, сколько бы он ни пыхтел, ничего не получится. Это в простом случае. Есть, конечно, сложные профессии, в которых структуры не так четко определены, в которых функции носят смежный характер. Но принцип тот же самый: размеры структур, отвечающих за конкретные функции, определяют возможности человека их реализовать.
Если от родителей достались большие структуры, в повседневной жизни человек обязательно найдет возможность свои способности реализовать. Как говорится, талант себе дорогу пробьет. Почему? Да потому что большие слуховые структуры, например, вынудят человека вести себя так, что он пойдет в музыканты или в певцы. Структуры большого размера будут заставлять человека менять свое поведение, мотивировать его. Он будет заниматься деятельностью, к которой предрасположен, потому что она ему будет нравиться.
Про евгенику
— Тогда можно, наверно, подобрать двух людей, у которых какие-то одинаковые большие по размеру структуры, и у них был бы гениальный ребенок.
— Это неплохо. Я с удовольствием занялся бы этим. Но это называется евгеникой — наукой об улучшении человеческой расы. Эта омерзительная наука была создана в России в начале ХХ столетия. Евгенические общества были почти во всех городах — больше 50 тысяч. Следили за здоровьем нации и прочее, и прочее. А потом все было уничтожено, потому что немцы скопировали русское евгеническое общество и устроили у себя в Германии расовый (этнический) отдел партии. И на практике осуществили идею о полноценности и неполноценности рас.
— Ну, если исходить из идеи, что бога нет, тогда что такого, если мы будем скрещивать людей и выводить гениальное потомство?
— Я всячески за. Что интересно, у нас с вами тут полный консенсус. А почему нет? Люди, наоборот, будут счастливы. Будут гениальны, талантливы… Шелуха облетит: псевдорелигиозный маразм, псевдодемократия. Демократии нигде нет. Это только мечты. Ну, как американцы, которые снимают кино о том, чего в Америке не бывает. Они мечтают. Американец выбрасывает кредитную карточку в окно и уезжает вдаль — это смешно. Надо видеть, как американец не гладит рубашку, чтобы сэкономить электричество. Это у них называется модой — покляпанные и мятые.
— Может, им просто лень?
— Нет. Они просто очень жадные.
Почему человечество глупеет
— Может случиться так, что пройдет много-много лет, и человек поймет, что думать полезно, что это ему выгодно, и…
— Нет. Для этого должно пройти еще 100 миллионов лет эволюции. Причем жесткого отбора. Типа как если бы по человечеству били огромным дуршлагом с дырочками: кто в дырочку проскочил — тот остался.
— Кто поумнее — проскочил?
— Да. Это очень сложный дуршлаг. Ведь в социальном сообществе наибольшей эффективности достигают наиболее примитивные особи. Потому что человек разум ный асоциален. Он не разделяет обезьяньих принципов и руководствуется привнесенными системами — моралью, этикой и проч. А наиболее упрощенные организмы, которые воспринимают в чистом виде размножение и доминантность, легче достигают результата. Именно потому обычно среди нуворишей наибольшее количество людей, которые не отличаются от питекантропов и бабуинов. Это — нормальное явление. Это — биологическая победа. Никакого отношения к социальным, этическим ценностям она не имеет.
— Значит, человечество вконец поглупеет?
— Человечество глупеет, естественно. Такие люди размножаются лучше. Чем более социализирована система, тем меньшее значение в ней имеет интеллект… Например, феминизация общества… Но если у женщины мозгов на 150 грамм меньше, какая может быть феминизация?! Чем это закончится? Половое равенство, заложенное в структуру сообщества, — заведомое оглупление. Будет не лучше, а хуже. Это — факт.
— Что же женщинам делать?
— Ничего. Каждый человек должен жить в соответствии со своими реальными возможностями. Когда человеку навязывают то, что он не может реализовать, возникает конфликт. Что ждет человечество? Первое: интеллектуальное развитие, естественно, намного снизится. Потому что вы не заставите школьника умножать в столбик, если у него калькулятор под партой. Второе: продление жизни и улучшение здоровья является признаком доминантности. Ну, как в Америке сейчас. Человек доминирует, прекрасно выглядит, чувствует себя. Имеет это какое-то отношение к интеллекту? Я вас умоляю! Мозг работает по принципу: те области, которые используются, лучше сохраняются. А у физкультурников с возрастом сохраняются лучше всего моторные функции, а не интеллектуальные.
Итак, что ждет человечество? Физически крепкие, ведущие здоровый образ жизни граждане с маленьким мозгом. Потому что мозг будет прогрессивно уменьшаться, что с ним и происходит последние 120 тысяч лет. Чем выше уровень социализации гомо сапиенс, тем меньше нужен мозг. Зачем человек с выдающимися способностями массе посредственностей? Что с ним делать? Старый библейский принцип — побить камушками. Человек с выдающимися способностями нарушает социальную структуру бараньего стада. Поэтому люди наиболее интеллектуальные из любых социальных сообществ всегда вытеснялись. Если ты обладаешь способностями, приспосабливайся к стаду… Так что дегра дация, которая началась с момента уменьшения размера мозга, будет прогрессивно нарастать.
— Может, у нас тогда и хвост вырастет?
— Хвост не вырастет. Будут такие здоровые румяные дебилы, которые будут честными законопослушными гражданами. Собственно, это и происходит в Америке уже давно. Не зря же там разрешают размножаться девушкам с синдромом Дауна. Заботливая жена со слегка приоткрытым ртом — это так пикантно!
— А они что, не люди — с синдромом Дауна?
— Это — больные люди. Понимаете? Есть больные, а есть здоровые. Если вы разрешаете размножаться больной части населения страны — значит, очень скоро заболеют почти все. Так всегда было.
— Надо тогда и гомосексуализм запретить…
— Гомосексуализм — это болезнь.
— …и ВИЧ-положительных отправить жить в отдельные резервации.
— Зачем? Они должны нести расстрельную ответственность за намеренное распространение. Вот и все. Когда человек знает, что он болен, и сознательно заражает — это вышка. В обществе приматов мы не можем опираться на высосанные из пальца законы, которые все равно не действуют. Если мы хотим навести порядок, нам надо ввести высшую меру для чиновников. То есть обезьян, которые отвечают за жизнь других обезьян, надо наказывать ценой их жизни. Другого способа нет. Одно дело, когда человек нарушил что-то, украл, — тут ни в коем случае нельзя смертную казнь применять. Даже к убийцам нельзя. А вдруг ошибка? А вот люди, которые никого не убивают, но являются контролерами чужих жизней, обязаны отвечать по всей строгости. То есть расстрел для высших чиновников, начиная, например, с районных, — это обязательная мера. И она будет очень эффективна.
— Потому что чиновников не останется.
— А зачем они нужны? У нас их все больше, а результата все меньше.
Про еду, размножение и доминирование
— Науки нет в стране. За двадцать лет в академии, что в одной, что в другой, научились так жить, что им уже сколько ни дай, деньги до реальных исполнителей, то есть до меня, не дойдут. Это — система нереформируемая. Ее надо просто ликвидировать — и все. Ну, как милицию.
— И МВД тоже ликвидировать?
— Ну а как вы хотите? Их же нельзя реформировать. Ни МВД, ни ГАИ, ни налоговую службу. Это — нереформируемые структуры. Биологическая организация формируется только в потоке энергии. Если поток энергии, например деньги, идет от государства, государство управляет системой. Но менты воруют денег примерно в 50 раз больше, чем государство им дает на зарплату, то есть поток энергии, который они получают извне, в 50 раз больше. Значит, структурироваться они будут, ориентируясь на какой источник энергии?
— На тот, который идет извне.
— Конечно. Вот вы и ответили на вопрос. Это можно реформировать? Только сменив источники энергии. Вы же не можете к каждому менту приставить двух людей на пригляд. К тому же, если вы их поставите, они тут же начнут делать то же самое. Потому что поток энергии определяет организацию биологических существ. Вся суть эволюции — попытка организма максимально увеличить поток проходящий через него энергии. Поэтому бороться с такой системой невозможно. Ее можно только ликвидировать полностью. Или изменить поток энергии. Поэтому все реформы, затеваемые в государстве, бессмысленны в принципе. Надо знать законы развития органической материи, законы природы. Потому что мы — часть природы. Это оттого, что кто-то считает, что нас создал бог, получается такой маразм. Общие ошибки приводят к частным безобразиям. Если мы — божественные творения, то и вокруг себя мы божественное осуществляем. Массовое казнокрадство, воровство, беспредел милиции — это что? Мы сейчас по закону божию живем? Значит, это такой закон божий.
— Это не закон божий такой. У каждого человека есть выбор, как себя вести. В Библии же…
— Слушайте, все библейские идеи придумал один ученый. Звали его Заратустра. Его вызвал один царь, которому хотелось организовать работу своих подданных с минимальными затратами, чтобы они не из-под палки работали, а сами. Царь заплатил Заратустре как следует, и тот придумал унитарные религии с десятью заповедями. Люди, исповедующие такую религию, становятся виноватыми с момента своего рождения. Но это все издевательство над людьми. И придумано одним человеком, чтобы управлять дураками.
— Может, и хорошо, что все это придумали. Какой был бы смысл жить без религии?
— А потому что дуракам объяснить то, что воровать и убивать нельзя, очень сложно. Они не понимают. Они хотят есть и хотят жить. И при этом не хотят ничего делать. Это — закон приматов. Мы с вами (доверительным шепотом) — приматы. И поскольку убедить всех не воровать и не убивать невозможно, была придумана система этических ценностей, которая абсолютно ничего не стоит, но в которую надо верить. Понимаете? Религии — это способ несиловой организации стада баранов в некую управляемую группу. А как вы думаете, для чего религии создавались?
— Я не знаю, для чего они создавались, но…
— Чтобы отгородить умных от дураков. Потому что умных всегда примерно в тысячу раз меньше.
— А что, никто из умных в бога не верит?
— Нет.
— Я тогда к дуракам отношусь.
— Ну, вам просто еще придется поработать над собой.
— А если человек живет один и ему не надо никому подчиняться? Например, монахи, которые схиму принимают…
— А это то же самое, что в шестисотый мерседес сесть. Разницы никакой. Симеон Столпник, который сидел на столпе более тридцати лет, занимался тем же самым, что и юноша в «ламборджини» в Швейцарии. Выпендривался… Это не то что моя позиция или мое заблуждение. Моя позиция проявляется на практике. То есть в самом прикладном — в повседневной жизни. Я могу прогнозировать результат, а тот, кто ходит, например, в синагогу, не может. Это преимущество, к сожалению, очень дорогого стоит. Потому что в любой науке есть два критерия: предсказание результата и метод известной добавки. Если мы входные условия какого-либо события изменим на некоторую величину, то результат должен измениться пропорционально.
— То есть умные управляют событиями, пока глупые ничего не соображают и богу молятся.
— Да, к сожалению. Что поделаешь…
— И как умным живется, если они знают, что бога нет? Какой тогда смысл?
— А в чем вообще смысл человеческого существования? Мы — часть биологического явления. Мы же животные. Бесхвостые обезьяны.
— Немного неприятно такое слышать.
— Почему неприятно? А что вами руководствует, кроме еды, размножения и доминирования? Скажите-ка мне, чем вы еще занимаетесь?
— Может, я и размножаться, и доминировать не хочу…
— Но есть-то вы хотите?
— Сейчас не хочу.
— Когда-нибудь захотите же. Больше мотивов поведенческих у приматов нет. Все остальное — инфраструктура, созданная сообществом приматов, которая откровенно маскирует мотивы нашего поведения… А хочется только трех вещей: есть, размножаться и доминировать. Человек говорит: «Вот я залез на столп и молюсь там по двадцать часов в день». Что он делает? Повышает доминантность. Другой залез в мерседес и рулит по разделительной полосе с мигалкой. Что он делает? Повышает доминантность. Разницы никакой. Самосознание исключительности — предмет для поддержки с помощью внутренних наркотиков, эндорфинов. Вот и все. А дальше — деньги… Деньги — это что такое? Пища. Пища — это возможность репродукции, самовоспроизведения. Потому что цель любого биологического организма — перенос генома в следующее поколение. Все.
Почему так лень думать
— Принципы эволюции мозга очень просты. Наличие мозга принципиально для организмов, которые должны быстро реагировать на внешние воздействия. Если организм никуда не торопится, типа дуба, он может реагировать медленно. А если у организма метаболизм повышенный, ему надо быть более оперативным. В процессе эволюции выделилась специализированная нервная ткань, которая осуществляет быстрые реакции. Иначе говоря, имея нервную систему, можно быстро приспосабливаться к разным условиям среды. Нервная система возникла для более эффективного выживания и размножения. Естественно, ни для каких мыслей она не возникла бы никогда… Полиморфизм мозга был причиной для отбора особей, которые с его помощью могли решать проблемы. Возникает вопрос: а какие же преимущества давал мозг? Приведу пример. Допустим, вы хотите решить некую математическую задачу. У вас по математике, надеюсь, два балла?
— Четыре.
— Ну, четыре — официально. И два в уме?
— А какая задача?
— Скажите честно. Ну, например, взять интеграл.
— Тогда два.
— Допустим, вам надо взять интеграл какой-то сложной площади. У вас есть калькулятор. Только не инженерный, а обычный, как у продавщицы в мясном отделе. Сколько вы будете тыкать по кнопкам, пока решите задачу?
— Ой, да я даже тыкать не стану…
— Замучаетесь: вычисление длительное, простыми алгебраическими способами решать очень сложно. Вы потыкаете, потратите массу времени, массу батареек, но все-таки решите. А можно поступить по-другому. Например, взять простые детские компьютеры, соединить их в сеть и сделать распределенную задачу. Компьютеры будут пыхтеть неделю и наконец решат… Примерно таким был мозг наших предков: он мог неделями решать какие-то задачи. А теперь представьте себе современный мощный ноутбук, на котором задачу с интегралами можно решить двумя клавишами. Оказалось, что эволюционно эффективнее создать такую совершенную систему типа ноутбука, но включать ее редко.
— Вот почему думать лень.
— Конечно! В этом весь смысл эволюции. В какой-то момент оказалось, что проще у животных отрастить здоровенный мозг и включать его только на решение задач, а потом сразу отключать. Это энергетически выгоднее.
— Какая-то глупая эволюция: сделали все, чтоб не думать.
— А зачем думать-то? Вы должны размножаться, доминировать и трескать! В биологической эволюции нет понятий морали, целесообразности и разумности. Есть только одна цель — вид должен быть доминирующим. Как это достигается? Непрерывным размножением и перетягиванием харчей к себе. Все. Больше никаких задач нет. Человечество этого добивается. И, как вы можете видеть, очень успешно. Как кролики, размножаемся и заселяем всю планету, то есть являемся доминирующим видом. Медицина для чего нужна? Чтобы обеспечить еще большее воспроизведение и сохранение себе подобных. Зачем решать пищевые проблемы? Чтобы люди наелись и пошли размножаться.
— А литература? Я не знаю… философия…
— Это — артефакты. Даже когда человек занимается феноменальной философией. Что он делает?
— Выпендривается?
— Конечно! Как вы догадались? Копнули так копнули! Занимаясь философией, человек повышает свою доминантность. Других мотивов в мозге нет. Биологическая система контроля поведения такова, что если вам не хочется чего-то, то в вашем мозге будут вырабатываться специальные соединения, которые еще больше будут осложнять неприятную деятельность. Вплоть до того, что вы будете, как говорят студенты, отключаться. Это — специальный защитный механизм, потому что мозг категорически сопротивляется своей собственной работе. Он так устроен. А вот все, что ведет вас к размножению, еде и доминантности, поощряется внутри мозга специальными наркотическими веществами — эндорфинами. Ну, и еще серотонин есть, который не отличается почти… от чего?
— …?
— От ЛСД.
— Да ладно!
— Да. И все это внутри мозга поощряет одно и не поощряет другое. Все поощрения носят биологический характер. А любая социальная деятельность является антибиологичной. По¬этому человеческий мозг устроен таким образом, чтоб, не дай бог, не допустить, чтобы вы занялись чем-нибудь человеческим. Но если в перспективе лежит какой-то глобальный выпендреж, то есть доминантность, это будет поощряться. Например, если где-то светит новая большая квартира, красивая машина или еще что-то, что вам там во сне приснилось, это положительно отзовется в мозге. Человек станет очень целеустремленным. Но это — целеустремленность обряженного в галстук бабуина. Это не человеческий мотив.
— То есть я себя не смогу заставить что-нибудь сделать, если у меня не будет впереди какого-то поощрения?
— То есть это будет неестественно. Вам будет очень трудно это сделать. Любая деятельность мозга приводит к колоссальным энергетическим затратам. Масса мозга составляет 1/50 массы тела. Но мозгу необходимо до 9% всей энергии, потребляемой организмом. Это в состоянии покоя. Если вы задумываетесь о чем-то, то расход энергии увеличивается до 25%. Только представьте: 25% всего, что вы съели, вдохнули и выпили. Ваш организм просто сдохнет в прямом смысле слова, если вы будете долго думать. Начнется нервное истощение.
— А как вы работаете? Вы же наверняка много думаете.
— Да. Но, во-первых, я вынужден трескать. А во-вторых, мне приходится мозг обманывать. Иначе я не заставлю его думать.
Почему влюбляются в неудачников
— У мужчины и женщины мозг различается. Это — факт. У женщины жизнь тяжелее, чем у мужчины, потому что во всех этнических группах женский мозг меньше мужского. Причем эта разница может составлять 35 грамм, а может — 150. Такая же разница и у высших приматов. И это связано не только с тем, что тушка тела меньше. Основная проблема — женский мозг структурно устроен так же, как и мужской. Мы не можем допустить, чтобы женщины хуже видели или слышали. Мы не можем пожертвовать физиологическими функциями, потому что это — материнский организм, приспособленный для репродуктивных целей. Возникает вопрос: чем можно пожертвовать? Догадаетесь?
— Ну, если не биологическими свойствами — значит, они просто глупее.
— Глупее — это словоблудие. Мы жертвуем ассоциативными центрами. Теми самыми, которыми надо думать. Это не женская вина, что так мозг устроен. Такова биологическая эволюция.
— Понятие «женская логика» — это просто оттого, что у женщин ассоциативные центры в мозгу меньше?
— Нет, «женская логика» просто исходит исключительно из биологических мотиваций. Почему говорят, что женщина лучше приспосабливается, лучше выживает? Во-первых, у мужчин мозг более изменчив. Во-вторых, за счет больших ассоциативных центров он менее биологически адаптирован. Мужчины платят за свою способность нестандартно думать тем, что они менее биологичны, то есть менее приспособлены. Женщины принимают биологические решения. Мужчины тоже на 99,9% биологические машины, но ассоциативные структуры у них больше, поэтому среди мужиков чаще появляются люди, которые могут думать о чем-то, кроме размножения и еды. Но это — большая редкость. Большинство никогда в жизни не сможет отказаться от «женской логики», то есть логики биологического выживания. С этой точки зрения в девяти случаях из десяти женские поступки совершенно правильные. Потому что они подчинены одному — выжить, размножиться, увеличить доминантность. Как? С помощью своей второй половины. Репродуктивный успех гарантируется материальным благосостоянием самца. Это нормально, если девушка сначала влюбилась во владельца жигулей, а потом в три раза сильнее влюбилась во владельца мерседеса. Так и должно быть.
— А я вот влюбляюсь в одних неудачников.
— Неудачник тоже хорошо идет. Для женщины биологический успех мужчины не так важен, как важна уникальность случая. Ну, например, он уникальный раздолбай. Неудачник, как вы говорите.
— Женщина же ищет для потомства лучшего отца, а он…
— Ничего подобного! Женщина не ищет лучшего. Она решает свою проблему: ей важно, чтобы самец был исключительным. Неважно, неудачник он или удачник, в мерседесе или в рубище. Главное — что женщину тянет к мужчине, который находится вне нормы. Любая система вне нормы дает больший полиморфизм генетического потомства. Это — интуитивное биологическое решение, которое идет от обезьяньего хвоста. О, ужас!
Еще самцы должны быть с низким голосом: у женщин половые центры больше связаны с центром, через который проходят слуховые пути.
— А почему тогда сейчас в моде женоподобные мальчики с высокими голосами?
— Это — пропаганда педерастии. Пройдет. Бывало уже — почитайте Толстого.
— Вы любите Толстого?
— Ненавижу.
— Наверное, и Достоевского тоже?
— Меня не интересуют психопаты и невротики. Это чисто клинический материал. У Толстого есть интересные замечания… Так вот, заканчивая эту историю: женщины действительно больше любят ушами.
— А бывает, что человек, к примеру, находится далеко, а вот в голове…
— Мозг-то все время меняется. Связи меняются. И вы идеализируете образ. Не думайте об этом. Это — единственный способ…
Объясню. В армию ушел милый мальчик. Вы ждете его, думаете о нем, о мальчике. А возвращается дрянь, мерзавец и негодяй. Что случилось?
— В армии его испортили?
— Ничего подобного. Виноваты вы сами. Вы создали себе идеальный образ. А поскольку контакты, которые определяют память, всю жизнь меняются — каждая клетка связана 100 тысячами связей с другими клетками, и они всю жизнь меняются, — поэтому и образ меняется. Вы себе создали за год абстрактный идеал. А возвращается бабуин. Он как ушел бабуином, так и возвращается бабуином. Но, поскольку произошло несовпадение, наступает разочарование. Это физический, а не психологический процесс. Процесс установления новых систем связей. Мальчики тоже девочек идеализируют. Прекрасная-прекрасная, а потом смотришь — такая мымра! Иногда, правда, это на пятый год брака замечаешь. Ужасно!
— Ужасно. Мне уже жить расхотелось.
— Не надо, не надо! Это ничего не меняет. Просто знание общих закономерностей избавляет от глупостей. Бытовых в том числе. Я надеюсь, что легкое промывание ваших мозгов позволит вам относиться к этому немного более объективно. Вы не будете ждать чудес от того, от чего ждать нечего. Я надеюсь, что это вам только поможет. Мне вас жалко, поэтому я вам все это и рассказал.
Про науку
— Расскажите теперь немножко про себя.
— Зовут меня Савельев Сергей Вячеславович. Родился в 1959 году (о боги, да ему уже 50 лет, у него скоро масса мозга начнет уменьшаться!! — Н. М.). Я заведую лабораторией развития нервной системы Института морфологии человека РАМН. Я был женат, но это было давно. Даже уже не помню когда… 25 лет назад. Развелся. У меня дочь. Внук. Больше не женился. У меня ничего интересного в жизни не было. Я занимался наукой. Как умел. Реализовать то, что мог, сумел процентов на десять.
— Почему?
— Должна быть государственная воля, чтобы наука воплощалась в реальные действия. Но ее нет.
— А если ее никогда не будет?
— Ну, не будет — значит, и не надо. Я спокойно к этому отношусь.
— Потому что вы, наверное, знаете, где деньги искать.
— Да, я знаю где, но я не хочу спасать человечество. Не хочу — и все.
— А вам не хочется выпендриться? Ну, в смысле доминировать.
— Я не хочу спасать человечество. Я постараюсь проявить доминантность как-нибудь по-своему. Мне интересно заниматься реальными механизмами и изучать их дальше, пока еще моя голова варит, пока мой мозг не уменьшился хотя бы на 30 грамм. Я сейчас готовлю книгу, которая будет называться «Механизмы гениальности человека». У меня есть еще масса всяких затей: показать, например, как мозг участвовал в процессе социализации и как в результате деятельности мозга возникла сегодняшняя инфраструктура человечества, эта система надувательства и самообмана, на котором все держится. У меня есть масса научных занятий, которыми я продолжаю заниматься, а любой дешевый выпендреж, связанный с созданием чего-либо… это реклама и пиар.
— А если будет тема, связанная не с пиаром, а правда со спасением человечества?
— Конечно, это хорошо. Но у нас же человечество имеет структуру. В свое время я сделал массу полезных прикладных работ в эмбриологии, нейротравматологии и других областях фундаментальной медицины. Но благодарное человечество в лице структуры Минздрава и специальных организаций… Я не могу сражаться с ветряными мельницами для того, чтобы реализовать одну идею. Это не мое дело. Я уже эту проблему решил, доказал, что она решаема. А человечество само должно быть заинтересовано в спасении самого себя.
среда, 24 февраля 2010 г.
вторник, 23 февраля 2010 г.
О природе принципа Парето
«Что происходит?..»
Популярный вопрос в кинофильмах США
1. Большая часть усилий пропадает зря
В среде менеджеров (управляющих, руководителей, специалистов) всё большую популярность приобретает т.н. «принцип Парето», некогда введённый в оборот общепризнанным светилом управленческого консультирования Дж. Джураном. Этот принцип иногда ещё называют «законом дисбаланса». Состоит принцип в утверждении, что во всех деяниях человека большая часть результатов достигается меньшей частью усилий. Или, что есть же самое: большая часть усилий пропадает зря. При этом наблюдается приблизительная пропорция 80:20. В конкретных случаях эта пропорция может принимать разные значения, но обязательно и существенно отличающиеся от 50:50.
Например, 80% прибыли (дохода, выручки) приносит продажа лишь 20% продуктов (и, соответственно, наоборот). Или: 80% брака (неудач, ошибок) зависят от 20% всех причин (и, соответственно, наоборот). 80% всего богатства принадлежит только 20% населения (и, соответственно, наоборот). И это не только в США. Например, 13% населения России владеет 93% её богатств (по утверждению Н. Харитонова, КПРФ, 11.10.2003 г.).
Процветание «золотого миллиарда» обеспечивается абсолютной и относительной нищетой остальных пяти миллиардов человечества (по докладу «Римского клуба»). Собственно говоря, и сам Вильфредо Парето вывел свой принцип, изучая именно закономерности распределения богатства.
К числу самых грозных проявлений «принципа Парето» относится статистика предпринимательской деятельности: две трети всех бизнес-начинаний заканчиваются неудачей в первый же год реализации, две трети уцелевших – в следующем году, и т.д. Не зря предпринимательство относят к одному из самых рискованных занятий человека.
Наиболее велик дисбаланс в области инноваций. Вот мнение известнейшего специалиста по управлению Питера Ф. Друкера: «Мы знаем, что из каждых 100 новинок (изделий или услуг) только одна, в среднем, добивается настоящего успеха и ложится в основу процветания фирмы». Интересно, что аналогичная картина была и в СССР: когда ЦС ВОИР провёл исследования эффективности проводимых в стране научно-исследовательских разработок, выявилось, что из 150000 ежегодно выполняемых НИР приблизительно две трети прекращаются ещё на стадии эксперимента или испытания опытного образца. Из оставшихся 50000 до стадии широкого применения доходит лишь одна тысяча. Менее 0,7%, которые приносят доход, позволяющий покрыть и расходы на неудачные идеи. Это цена создания новых товаров. И это тоже проявление «принципа Парето».
Проявление «принципа Парето» можно увидеть и в консультировании. По мере того, как консультационная деятельность всё более оформляется в самостоятельный вид предпринимательства, консультанты вынуждены генерировать и свой собственный, интеллектуальный продукт: идеи, приёмы, концепции и т.п. Большая часть таких продуктов способна приносить пользу в каких-то частных случаях.
В чём практическая польза «принципа Парето»? Этот принцип обосновывает необходимость концентрации всегда ограниченных ресурсов предприятия на ограниченном участке «фронта» вместо их привычного распыления по множеству направлений. Он помогает определить именно тот участок, где можно рассчитывать на максимальный результат от своих усилий.
Всё предельно ясно и понятно, никаких высоких материй и заумных теорий. «Принцип Парето» очевиден, прост и, несомненно, имеет место быть в нашей суровой действительности. А учиться ему – две минуты. Как раз для занятых сверх всякой меры предпринимателей, жизнь которых протекает в условиях жёсткого цейтнота. Или очень жёсткого цейтнота. Исключил 80% затрат, приносящих 20% прибыли, а оставшиеся 20% затрат дадут общую рентабельность предприятия, соответствующую рентабельности лидирующих продуктов. То есть, раза в два больше, чем прежде. А высвобожденному капиталу можно найти более полезное применение.
Понятно, что так сократить малоэффективные затраты можно только в учебном примере. Но всё же, где же масса примеров? Несколько разрекламированных эпизодов – не в счёт, да и прирост прибыльности там был куда скромнее. Пусть не у нас, в отсталом СНГ, а там, в продвинутой Европе, тем более – в цитадели мирового бизнеса, в перенасыщенных консультантами США?
Здесь как-то сразу вспоминается один из «Законов Мэрфи»: «Сложные проблемы всегда имеют простые, лёгкие для понимания неправильные решения» (Неправильное цитирование закона Х.Л. Менкина Гроссманом). Конечно, «законы» эти получили Игнобелевскую премию, но всё же…
Нельзя сказать, что неосведомлённость о существовании этого принципа так уж мешала предприятиям следовать ему даже в наших непросвещённых краях. Например, борьба с браком всегда и везде велась, прежде всего, с теми причинами, которые доставляли максимум рекламаций. Да и самые крупные покупатели всегда встречали самое большое внимание к своим требованиям, а мелкие, соответственно, получали то, что останется.
Так что ситуация с «принципом Парето» во многом аналогична ситуации с мольеровским персонажем, неожиданно узнавшим, что он говорит не просто так, а прозой. Поэтому должны быть более глубокие причины отсутствия особых результатов принципа, нежели элементарное незнание. Что же мешает? Возможно, какие-то отдалённые нежелательные эффекты? А может с ним самим не так просто? Надо разобраться.
Как известно, уважение к авторитетам состоит в почтительной независимости от их мнения. Один научный авторитет, Парето, увидел закономерность. Другой научный авторитет, Джуран, возвёл эту закономерность в общий принцип. А нам… нам, следовательно, остаётся понять её, чтобы правильно применять. Понять же – значит, разобраться в глубинных причинах, порождающих это явление.
2. Что будет, если…
Предположим, что мы умело и последовательно применяем «принцип Парето» на своём предприятии для оптимизации ассортимента (технологию анализа оставим в стороне). 20% всех продуктов – это лидеры, приносящие 80% всех доходов. Оставшиеся продукты делятся на середнячков и аутсайдеров (предположим, 60 и 20% соответственно). Избавимся от продуктов-неудачников. За середнячков примемся позже.
Если «принцип Парето» объективен, то он должен соблюдаться и для сокращённого ассортимента. Т.е. 20% сокращённого ассортимента опять должны давать 80% всего дохода? Ну, это вряд ли: теперь доля лидирующей группы продуктов составит примерно 25% оставшегося ассортимента. После серии сокращений продуктов-аутсайдеров из числа середнячков предприятие окажется привязанным к очень узкой группе товаров – вплоть до одного, когда все 100% прибыли будет создаваться только одним продуктом.
Но от сокращения ассортимента только сначала тепло и приятно. Избавление от «неэффективных» продуктов ведёт к падению долговременной конкурентоспособности, которое поначалу представляется даже её возрастанием из-за роста рентабельности. Потом обязательно придётся обновлять продукт, что всегда труднее, дороже и рискованнее, чем сокращение ассортимента. А ошибка с исключением аутсайдера или чрезмерной установкой на лидера может иметь летальный исход для предприятия. Наиболее отчётливо мы можем увидеть это на примере любого торгового предприятия: что будет с ним, если оно твёрдо пойдёт по пути всемерного сокращения продуктов-аутсайдеров? Плохо ему будет.
Продавцы это понимают прекрасно: если оставить на полках только ходовые товары, то покупатели будут покупать их у тех конкурентов, кто оставил на полках и малоходовые товары, которые хоть и реже, но покупаются всё равно.
Не лучше ситуация у производственников. Например, руководство одного завода (г. Белая Церковь) вознамерилось стать монополистом по выпуску некоей, быстро изнашивавшейся массовой запчасти для железнодорожных вагонов. И пока вкладывались огромные средства в оборудование и оснастку для производства этой запчасти, конкуренты тоже вкладывали огромные средства, но в расширение производства в то время убыточных групп ассортимента. А спрос на ту запчасть вскоре резко упал, тогда как бывшие аутсайдеры за три-четыре года переместились в лидеры. Завод пришлось «оздоравливать», прибегая не столько к «терапии», сколько к «хирургии». И процесс оздоровления только в самом начале.
Сомневающиеся читатели могут провести эксперимент (мысленный, конечно) с собственным предприятием и проверить, насколько плачевным будет итог. Вообще говоря, к любому управленческому новшеству следует подходить именно так: проверить изменение состояния предприятия и окружающей его среды при длительном (или неоднократном – итерационном) применении этого новшества путём моделирования. Лучше – при очень длительном и многократном: чем больше, тем отчётливее и заметнее не только полезные последствия, но и, что важнее всего, нежелательные.
Получается, что «принцип Парето» применять к ассортименту нельзя, а если и можно, то очень осторожно. Странный инструмент управления.
Тем не менее, предположим, всё прошло хорошо, и ассортимент сократился до одного продукта, имеющего практически неограниченный во времени спрос (хлеб, например, или прищепки). Где теперь будет проявляться «принцип Парето»? Если продукт один, то следует ожидать, что меньшая часть продукта будет создавать большую часть дохода согласно постулированной всеобщности принципа. Но продукт-то продаётся целиком! Следовательно, надо рассмотреть продукт как совокупность его характеристик. Создание каждой характеристики требует своей доли затрат по производству этого продукта и можно ожидать, что эффективность этих затрат распределяется в соответствии с «принципом Парето».
Здесь уместно вспомнить о концепции тотального управления качеством (TQM), в соответствии с которой все затраты на производство продукта рассматриваются как затраты на создание качества этого продукта. То есть, всё усилия и затраты, которые идут на создание ненужных потребителю характеристик продукта, будут напрасными. Следовательно, можно выбросить, для начала, аутсайдеров? Увы, не получится из-за системных эффектов. Почему?
Рассмотрим для наглядности бригаду сборщиков. Можно ли полагать, что 20% из них дают 80% результата? Нет, конечно: исключение даже одного человека из конвейерной цепочки обесценит работу всей бригады – конвейер остановится. А ведь работа этой бригады обеспечивается множеством «конвейеров»-процессов, где разнообразные ресурсы добываются, готовятся и доставляются к главному конвейеру. Неважно, что эти «конвейеры» внешне совсем не похожи на привычные. Важно то, что их нельзя исключить. А самое интересное: какой работник на конвейере главный? Ясно, что все там главные. Но, в то же время, интуитивно понятно: кто-то делает более важную работу, а кто-то – менее, без которой, однако, не сделаешь главную. Играет команда, а мяч забивает нападающий. Не углубляясь в детальное исследование, констатируем: к ситуациям, где имеют место быть системные эффекты, «принцип Парето» неприменим.
На самом деле можно исключить и сборщика и «конвейер» и даже изрядную часть продукта, только для этого надо хорошо освоить теорию анализа систем и процессов. Теория эта опирается на закономерности и, следовательно, предсказуемость эволюции, что позволяет в ограниченное время почти без перебора вариантов найти сильнейшее решение практически любой задачи как обоснованный прогноз. Но, в отличие от «принципа Парето», на освоение теории надо потратить много-много месяцев учёбы и практики вместо модных ныне «тренингов». Но это уже другая тема.
Точно такой же системный эффект будет наблюдаться и в устройстве продукта, так как любое качество (полезное или нет) есть системное качество, результат взаимодействия. То есть, всякое качество существует не само по себе, а реализуется с помощью продукта, который сам по себе потребителю не нужен.
Получается странная картина: «правило Парето» явно проявляется, а использовать его нельзя. Как быть?
Если столь же последовательно применять «принцип Парето» к числу клиентов, то после нескольких циклов избавления от аутсайдеров предприятие попадает в зависимость от узкой группы привилегированных клиентов. Или, как их сейчас модно называть на американизированном жаргоне, – VIP-клиентов.
Избавление от «неперспективных» клиентов ведёт поначалу к сокращению хлопот, оборачивающемуся постепенным и потому не сразу заметным сокращением свободы выбора. Клиент очень быстро понимает, что в новых условиях предприятие если не продаст ему свой товар, то не продаст уже более никому. И начинает спокойно выкручивать предприятию руки.
Например, один завод (г. Днепропетровск) сконцентрировался на обслуживании одного супер-покупателя: украинской железной дороги. Клиент – по всем статьям VIP. Только вот железнодорожники заказывали лишь что, когда и у кого хотели, по своим ценам, совсем не интересуясь «здоровьем» своих поставщиков (а кто интересуется?). Сейчас завод срочно диверсифицируется, что, понятно, даётся непросто и недёшево. И опять риск: а ну как вложишь свои небогатые ресурсы не в тот продукт? О сопутствующем риске уже говорилось выше.
Как же применить к клиентам «правилом Парето»?
Есть ещё одна область, в которой проявляется «принцип Парето» и с которой мы сталкиваемся ежечасно: речь, обыкновенная человеческая речь, устная и письменная. И вот оказывается, что наша речь на три четверти избыточна. Но достоверно установлено и другое: всякая попытка уменьшить избыточность речи путём исключения слов, не имеющих прямого отношения к сообщению, ведёт к тому, что оно становится с каждым сокращением всё менее понятным адресату и допускает всё больше произвольных толкований. А если учесть, что вообще лишь 14% читателей могут правильно передать смысл того, что прочитали…
С этой проблемой сталкивается каждый администратор, когда составляется очередной приказ, инструкция, положение и т.п. Кто не сталкивался с ситуацией, когда его мысль, ясно и чётко изложенная, понимается исполнителями совсем не так, как должно? И всё потому, что текст, лишённый избыточности, лишён и собственного смысла для адресата. А для автора текст сохраняет смысл потому, что удаляемые «избыточные» три четверти сохраняются то ли в голове автора, то ли где-то ещё.
Получается, что «принцип Парето» в этой области действует, а пользоваться им нельзя. Странно.
Серьёзные консультанты понимают (или ощущают) обманчивость простоты «принципа Парето» и вносят соответствующие оговорки в свои рекомендации по его применению, после чего те часто начинают напоминать по своей осторожности советы астрологов. Суть оговорок в том, что ко всякому сокращению аутсайдеров следует подходить «вдумчиво», «аналитически», «взвешивая плюсы и минусы» и т.п. Верно, но неконструктивно: конкретные технологии «вдумчивого» вырезания к таким рекомендациям не предлагаются. Как говорят умные люди: лучше ошибиться, чем обмануться. Тем не менее, краткосрочный эффект от применения «принципа Парето» несомненно имеет место быть. Но и будет он намного скромнее, чем хочется.
3. Что происходит на самом деле
Не так уж сложно увидеть, что избыточность клиентуры или ассортимента – избыточность мнимая. На самом деле это резерв, позволяющий предприятию (торговому или производственному) вовремя реагировать на неожиданные изменения условий среды. Разумеется, избыточность только тогда создаст резерв, а не бесполезный балласт, когда избыточные ресурсы будут тщательно просеяны на предмет перспективности и с сохранением нормы избыточности. Поэтому слепое следование «принципу Парето» снижает эволюционную гибкость предприятия. Ощущение такой опасности породило даже принцип под названием «не класть все яйца в одну корзину» (диверсификация).
Например, кто сегодня наверняка скажет, каких автомобилей будет в эксплуатации больше лет через 10? Никто не рискнёт. Зато точно известно, что большую часть нынешних машин снимут с конвейера. Соответственно, предприятиям, выпускающим комплектующие и запчасти, можно уверенно определиться с бесперспективной частью своего ассортимента. А что будет самым перспективным?
Придётся, вопреки «принципу Парето», вкладывать ресурсы в большое число проектов, заведомо зная, что только малая часть их будет достаточно эффективна. Всякий разумный человек знает, что лучше меньше, да дольше, чем больше, но ненадолго.
Ещё Конфуций учил: «Того, кто не задумывается о далёких трудностях, непременно поджидают близкие неприятности». Иначе говоря, если что-то сегодня приносит 80% прибыли, то оно уже приносит, а что будет приносить завтра, об этом надо думать уже сегодня. Игроки и авантюристы, в конечном счёте, всегда проигрывали.
Избыточность возможностей есть одно из необходимых условий долговременной устойчивости предприятия, его эволюционной гибкости, изменчивости, приспособляемости. Соотношение, называемое «принципом Парето», есть баланс между нужным здесь и сейчас, и нужным потенциально.
И если уж избыточность в таком-то размере применительно к данному виду деятельности человека сложилась исторически, в ходе естественно отбора, значит, это оптимальная – естественная – норма в данных условиях.
Характерный пример такой естественной нормы – уровень оптимальной загрузки производственных мощностей. Длительный опыт преодоления предприятиями многочисленных и разнообразных кризисов в условиях рыночного хозяйства привёл к пониманию, что этот уровень составляет приблизительно две трети от номинала: меньше – плохо, больше – рискованно. То есть, норма избыточности составляет всего одну треть.
Избыточность явно выполняет в рассмотренных примерах ту же роль, что и запас «прочности» биологических объектов, позволяющий им переживать текущие передряги борьбы за выживание. Чем больше эволюционная гибкость (изменчивость) вида, тем больше вероятность его выживания при изменениях внешней среды, нередко носящих катастрофический характер.
Может возникнуть вопрос: а какая здесь связь принципа избыточности с неравным распределением богатства? (И при чём здесь, кстати, эффективность усилий?) Для начала зададимся вопросом: «Какую полезную функцию выполняет для видаhomo sapiens в целом неравенство в распределении богатства?» Ответ на поверхности: с одной стороны, обеспечивается энергия обделённых в их стремлении пробиться в лидеры, с другой – лидеров достаточно много, чтобы среди них непрерывно образовывались вакантные места. Иначе – застой и распад.
Для разных видов деятельности человека и для разных условий существует своя оптимальная норма избыточности. Её не обойдёшь, не перепрыгнешь. Можно только влиять на условия, порождающие именно данную величину нормы. Скажем, если уж ничего нельзя поделать с нормой отсева в две трети бизнес-начинаний (кроме революции, разумеется), то остаётся только внимательно проанализировать характеристики своего бизнеса, от которых зависит попадание в перспективную треть, и предпринять необходимые действия по нужному изменению процессов, порождающих эти характеристики. Анализировать же лучше всего с помощью бизнес-консультантов. Известно ведь, что соринку в чужом глазе легче заметить, нежели бревно в своём собственном. А непомерно избыточная самоуверенность всегда была профессиональной болезнью предпринимателей. Хотя как без неё рисковать с такими мизерными шансами на успех?
Нетрудно понять, что избыточность во всех рассмотренных выше случаях есть средство преодоления (компенсации) неопределённости в процессах обмена между социальными структурами. Неопределённость есть черта, вообще присущая движению структур (в том числе и социальных структур, к числу которых относятся предприятия). И чем сложнее и больше структура, тем больше неопределённость и неустойчивость из-за нарастания числа факторов, влияющих на системообразующие процессы в этой структуре. Особенно – при колебаниях параметров условий, в которых протекают эти процессы. Совсем не случайно теория, описывающая изменений систем в критических состояниях, названа теорией катастроф. Ну, а причина возникновения неопределённости требует особого рассмотрения, тема которого выходит далеко за рамки данной статьи.
Вырисовывается интересная ситуация. С одной стороны, человек из кожи вон лезет, чтобы снизить неопределённость и, тем самым, повысить свою независимость от внешней среды. С другой стороны, чрезмерно устойчивая структура теряет способность эволюционировать под воздействием внешних факторов. История продемонстрировала нам впечатляющий перевес рыночного хозяйства с его лихорадочным обновлением над неповоротливым социалистическим хозяйством. Но она же демонстрирует нам более чем впечатляющие темпы разорения и крахов среди отдельных участников рынка – цену, которую приходится платить за суммарную эффективность рыночного хозяйства. И так во всех областях деятельности человека.
Процессы в социальных структурах изначально и постоянно находятся в критически неустойчивом состоянии, а устойчивость результата может быть гарантирована только оптимальной избыточностью привлекаемых ресурсов. Именно оптимальной, эволюционно сложившейся. В этом, между прочим, кроется и обоснование понимания предприятия как находящейся в постоянном, хроническом кризисе организации только потому, что она вообще работает. Такое понимание с трудом воспринимается предпринимателями, управленцами и многими консультантами, наивно мечтающими о создании некоего стабильного бизнеса, но что поделаешь… Впрочем, это отдельная тема.
Один из способов снижения неопределённости (то есть, стабилизации характеристик процессов бизнеса) – это возможно более полное «отключение» других процессов, что, однако, приемлемо только для организаций типа армии, но недостижимо полностью даже там. Что уж говорить об организациях из «штатских»? Другой возможный способ – избыточность ресурсов, вовлекаемых в системообразующий процесс. Эволюционно он оказался наиболее выгоден для сосуществования социальных структур (предприятий, в частности).
Мера неопределённости предопределяет и меру избыточности ресурсов, необходимых для гарантированного протекания этих процессов (по существу – замораживаемого капитала). Поэтому третий способ уменьшения неопределённости и, соответственно, избыточности – это использование надёжных методов прогнозирования (по существу – методов снижения неопределённости). Однако надёжность этих методов напрямую зависит от адекватности используемых моделей, а с этим пока дело обстоит плохо. Впрочем, это отдельная тема
Так или иначе, а в принципе возможен расчёт оптимальной избыточности для любого конкретного процесса бизнеса, если, конечно, установлена реализующая его структура – модель. Ну, а там, где пока нет возможности по каким-либо причинам построить модель, можно обходиться статистикой. Но тема неопределённости разрабатывается в теории информации и потому тоже выходит за рамки настоящей статьи. Здесь же будет достаточным сказать, что мнению очень многих специалистов обмен информацией составляет основу существования живых структур (к которым относятся и предприятия) как природного феномена. Не зря же по мере развития цивилизации неуклонно нарастает роль информации в её жизни.
Так как же быть с «принципом Парето»? Применять, конечно, но помнить:
1. Этот принцип – только форма, в которой человек воспринимает избыточность, обеспечивающую эволюционную гибкость предприятий.
2. Норма избыточности в каждой области деятельности человека имеет своё характерное значение, не обязательно равное отношению 80:20 и предопределяемое вполне управляемыми факторами.
3. Избыточность должна быть не платой за прошлые ошибки и несовершенство, а инвестицией в будущее.
4. Принцип приносит пользу только в сочетании с хорошо освоенными технологиями моделирования процессов, прогноза и решения оптимизационных задач.
Королёв В.А.
Популярный вопрос в кинофильмах США
1. Большая часть усилий пропадает зря
В среде менеджеров (управляющих, руководителей, специалистов) всё большую популярность приобретает т.н. «принцип Парето», некогда введённый в оборот общепризнанным светилом управленческого консультирования Дж. Джураном. Этот принцип иногда ещё называют «законом дисбаланса». Состоит принцип в утверждении, что во всех деяниях человека большая часть результатов достигается меньшей частью усилий. Или, что есть же самое: большая часть усилий пропадает зря. При этом наблюдается приблизительная пропорция 80:20. В конкретных случаях эта пропорция может принимать разные значения, но обязательно и существенно отличающиеся от 50:50.
Например, 80% прибыли (дохода, выручки) приносит продажа лишь 20% продуктов (и, соответственно, наоборот). Или: 80% брака (неудач, ошибок) зависят от 20% всех причин (и, соответственно, наоборот). 80% всего богатства принадлежит только 20% населения (и, соответственно, наоборот). И это не только в США. Например, 13% населения России владеет 93% её богатств (по утверждению Н. Харитонова, КПРФ, 11.10.2003 г.).
Процветание «золотого миллиарда» обеспечивается абсолютной и относительной нищетой остальных пяти миллиардов человечества (по докладу «Римского клуба»). Собственно говоря, и сам Вильфредо Парето вывел свой принцип, изучая именно закономерности распределения богатства.
К числу самых грозных проявлений «принципа Парето» относится статистика предпринимательской деятельности: две трети всех бизнес-начинаний заканчиваются неудачей в первый же год реализации, две трети уцелевших – в следующем году, и т.д. Не зря предпринимательство относят к одному из самых рискованных занятий человека.
Наиболее велик дисбаланс в области инноваций. Вот мнение известнейшего специалиста по управлению Питера Ф. Друкера: «Мы знаем, что из каждых 100 новинок (изделий или услуг) только одна, в среднем, добивается настоящего успеха и ложится в основу процветания фирмы». Интересно, что аналогичная картина была и в СССР: когда ЦС ВОИР провёл исследования эффективности проводимых в стране научно-исследовательских разработок, выявилось, что из 150000 ежегодно выполняемых НИР приблизительно две трети прекращаются ещё на стадии эксперимента или испытания опытного образца. Из оставшихся 50000 до стадии широкого применения доходит лишь одна тысяча. Менее 0,7%, которые приносят доход, позволяющий покрыть и расходы на неудачные идеи. Это цена создания новых товаров. И это тоже проявление «принципа Парето».
Проявление «принципа Парето» можно увидеть и в консультировании. По мере того, как консультационная деятельность всё более оформляется в самостоятельный вид предпринимательства, консультанты вынуждены генерировать и свой собственный, интеллектуальный продукт: идеи, приёмы, концепции и т.п. Большая часть таких продуктов способна приносить пользу в каких-то частных случаях.
В чём практическая польза «принципа Парето»? Этот принцип обосновывает необходимость концентрации всегда ограниченных ресурсов предприятия на ограниченном участке «фронта» вместо их привычного распыления по множеству направлений. Он помогает определить именно тот участок, где можно рассчитывать на максимальный результат от своих усилий.
Всё предельно ясно и понятно, никаких высоких материй и заумных теорий. «Принцип Парето» очевиден, прост и, несомненно, имеет место быть в нашей суровой действительности. А учиться ему – две минуты. Как раз для занятых сверх всякой меры предпринимателей, жизнь которых протекает в условиях жёсткого цейтнота. Или очень жёсткого цейтнота. Исключил 80% затрат, приносящих 20% прибыли, а оставшиеся 20% затрат дадут общую рентабельность предприятия, соответствующую рентабельности лидирующих продуктов. То есть, раза в два больше, чем прежде. А высвобожденному капиталу можно найти более полезное применение.
Понятно, что так сократить малоэффективные затраты можно только в учебном примере. Но всё же, где же масса примеров? Несколько разрекламированных эпизодов – не в счёт, да и прирост прибыльности там был куда скромнее. Пусть не у нас, в отсталом СНГ, а там, в продвинутой Европе, тем более – в цитадели мирового бизнеса, в перенасыщенных консультантами США?
Здесь как-то сразу вспоминается один из «Законов Мэрфи»: «Сложные проблемы всегда имеют простые, лёгкие для понимания неправильные решения» (Неправильное цитирование закона Х.Л. Менкина Гроссманом). Конечно, «законы» эти получили Игнобелевскую премию, но всё же…
Нельзя сказать, что неосведомлённость о существовании этого принципа так уж мешала предприятиям следовать ему даже в наших непросвещённых краях. Например, борьба с браком всегда и везде велась, прежде всего, с теми причинами, которые доставляли максимум рекламаций. Да и самые крупные покупатели всегда встречали самое большое внимание к своим требованиям, а мелкие, соответственно, получали то, что останется.
Так что ситуация с «принципом Парето» во многом аналогична ситуации с мольеровским персонажем, неожиданно узнавшим, что он говорит не просто так, а прозой. Поэтому должны быть более глубокие причины отсутствия особых результатов принципа, нежели элементарное незнание. Что же мешает? Возможно, какие-то отдалённые нежелательные эффекты? А может с ним самим не так просто? Надо разобраться.
Как известно, уважение к авторитетам состоит в почтительной независимости от их мнения. Один научный авторитет, Парето, увидел закономерность. Другой научный авторитет, Джуран, возвёл эту закономерность в общий принцип. А нам… нам, следовательно, остаётся понять её, чтобы правильно применять. Понять же – значит, разобраться в глубинных причинах, порождающих это явление.
2. Что будет, если…
Предположим, что мы умело и последовательно применяем «принцип Парето» на своём предприятии для оптимизации ассортимента (технологию анализа оставим в стороне). 20% всех продуктов – это лидеры, приносящие 80% всех доходов. Оставшиеся продукты делятся на середнячков и аутсайдеров (предположим, 60 и 20% соответственно). Избавимся от продуктов-неудачников. За середнячков примемся позже.
Если «принцип Парето» объективен, то он должен соблюдаться и для сокращённого ассортимента. Т.е. 20% сокращённого ассортимента опять должны давать 80% всего дохода? Ну, это вряд ли: теперь доля лидирующей группы продуктов составит примерно 25% оставшегося ассортимента. После серии сокращений продуктов-аутсайдеров из числа середнячков предприятие окажется привязанным к очень узкой группе товаров – вплоть до одного, когда все 100% прибыли будет создаваться только одним продуктом.
Но от сокращения ассортимента только сначала тепло и приятно. Избавление от «неэффективных» продуктов ведёт к падению долговременной конкурентоспособности, которое поначалу представляется даже её возрастанием из-за роста рентабельности. Потом обязательно придётся обновлять продукт, что всегда труднее, дороже и рискованнее, чем сокращение ассортимента. А ошибка с исключением аутсайдера или чрезмерной установкой на лидера может иметь летальный исход для предприятия. Наиболее отчётливо мы можем увидеть это на примере любого торгового предприятия: что будет с ним, если оно твёрдо пойдёт по пути всемерного сокращения продуктов-аутсайдеров? Плохо ему будет.
Продавцы это понимают прекрасно: если оставить на полках только ходовые товары, то покупатели будут покупать их у тех конкурентов, кто оставил на полках и малоходовые товары, которые хоть и реже, но покупаются всё равно.
Не лучше ситуация у производственников. Например, руководство одного завода (г. Белая Церковь) вознамерилось стать монополистом по выпуску некоей, быстро изнашивавшейся массовой запчасти для железнодорожных вагонов. И пока вкладывались огромные средства в оборудование и оснастку для производства этой запчасти, конкуренты тоже вкладывали огромные средства, но в расширение производства в то время убыточных групп ассортимента. А спрос на ту запчасть вскоре резко упал, тогда как бывшие аутсайдеры за три-четыре года переместились в лидеры. Завод пришлось «оздоравливать», прибегая не столько к «терапии», сколько к «хирургии». И процесс оздоровления только в самом начале.
Сомневающиеся читатели могут провести эксперимент (мысленный, конечно) с собственным предприятием и проверить, насколько плачевным будет итог. Вообще говоря, к любому управленческому новшеству следует подходить именно так: проверить изменение состояния предприятия и окружающей его среды при длительном (или неоднократном – итерационном) применении этого новшества путём моделирования. Лучше – при очень длительном и многократном: чем больше, тем отчётливее и заметнее не только полезные последствия, но и, что важнее всего, нежелательные.
Получается, что «принцип Парето» применять к ассортименту нельзя, а если и можно, то очень осторожно. Странный инструмент управления.
Тем не менее, предположим, всё прошло хорошо, и ассортимент сократился до одного продукта, имеющего практически неограниченный во времени спрос (хлеб, например, или прищепки). Где теперь будет проявляться «принцип Парето»? Если продукт один, то следует ожидать, что меньшая часть продукта будет создавать большую часть дохода согласно постулированной всеобщности принципа. Но продукт-то продаётся целиком! Следовательно, надо рассмотреть продукт как совокупность его характеристик. Создание каждой характеристики требует своей доли затрат по производству этого продукта и можно ожидать, что эффективность этих затрат распределяется в соответствии с «принципом Парето».
Здесь уместно вспомнить о концепции тотального управления качеством (TQM), в соответствии с которой все затраты на производство продукта рассматриваются как затраты на создание качества этого продукта. То есть, всё усилия и затраты, которые идут на создание ненужных потребителю характеристик продукта, будут напрасными. Следовательно, можно выбросить, для начала, аутсайдеров? Увы, не получится из-за системных эффектов. Почему?
Рассмотрим для наглядности бригаду сборщиков. Можно ли полагать, что 20% из них дают 80% результата? Нет, конечно: исключение даже одного человека из конвейерной цепочки обесценит работу всей бригады – конвейер остановится. А ведь работа этой бригады обеспечивается множеством «конвейеров»-процессов, где разнообразные ресурсы добываются, готовятся и доставляются к главному конвейеру. Неважно, что эти «конвейеры» внешне совсем не похожи на привычные. Важно то, что их нельзя исключить. А самое интересное: какой работник на конвейере главный? Ясно, что все там главные. Но, в то же время, интуитивно понятно: кто-то делает более важную работу, а кто-то – менее, без которой, однако, не сделаешь главную. Играет команда, а мяч забивает нападающий. Не углубляясь в детальное исследование, констатируем: к ситуациям, где имеют место быть системные эффекты, «принцип Парето» неприменим.
На самом деле можно исключить и сборщика и «конвейер» и даже изрядную часть продукта, только для этого надо хорошо освоить теорию анализа систем и процессов. Теория эта опирается на закономерности и, следовательно, предсказуемость эволюции, что позволяет в ограниченное время почти без перебора вариантов найти сильнейшее решение практически любой задачи как обоснованный прогноз. Но, в отличие от «принципа Парето», на освоение теории надо потратить много-много месяцев учёбы и практики вместо модных ныне «тренингов». Но это уже другая тема.
Точно такой же системный эффект будет наблюдаться и в устройстве продукта, так как любое качество (полезное или нет) есть системное качество, результат взаимодействия. То есть, всякое качество существует не само по себе, а реализуется с помощью продукта, который сам по себе потребителю не нужен.
Получается странная картина: «правило Парето» явно проявляется, а использовать его нельзя. Как быть?
Если столь же последовательно применять «принцип Парето» к числу клиентов, то после нескольких циклов избавления от аутсайдеров предприятие попадает в зависимость от узкой группы привилегированных клиентов. Или, как их сейчас модно называть на американизированном жаргоне, – VIP-клиентов.
Избавление от «неперспективных» клиентов ведёт поначалу к сокращению хлопот, оборачивающемуся постепенным и потому не сразу заметным сокращением свободы выбора. Клиент очень быстро понимает, что в новых условиях предприятие если не продаст ему свой товар, то не продаст уже более никому. И начинает спокойно выкручивать предприятию руки.
Например, один завод (г. Днепропетровск) сконцентрировался на обслуживании одного супер-покупателя: украинской железной дороги. Клиент – по всем статьям VIP. Только вот железнодорожники заказывали лишь что, когда и у кого хотели, по своим ценам, совсем не интересуясь «здоровьем» своих поставщиков (а кто интересуется?). Сейчас завод срочно диверсифицируется, что, понятно, даётся непросто и недёшево. И опять риск: а ну как вложишь свои небогатые ресурсы не в тот продукт? О сопутствующем риске уже говорилось выше.
Как же применить к клиентам «правилом Парето»?
Есть ещё одна область, в которой проявляется «принцип Парето» и с которой мы сталкиваемся ежечасно: речь, обыкновенная человеческая речь, устная и письменная. И вот оказывается, что наша речь на три четверти избыточна. Но достоверно установлено и другое: всякая попытка уменьшить избыточность речи путём исключения слов, не имеющих прямого отношения к сообщению, ведёт к тому, что оно становится с каждым сокращением всё менее понятным адресату и допускает всё больше произвольных толкований. А если учесть, что вообще лишь 14% читателей могут правильно передать смысл того, что прочитали…
С этой проблемой сталкивается каждый администратор, когда составляется очередной приказ, инструкция, положение и т.п. Кто не сталкивался с ситуацией, когда его мысль, ясно и чётко изложенная, понимается исполнителями совсем не так, как должно? И всё потому, что текст, лишённый избыточности, лишён и собственного смысла для адресата. А для автора текст сохраняет смысл потому, что удаляемые «избыточные» три четверти сохраняются то ли в голове автора, то ли где-то ещё.
Получается, что «принцип Парето» в этой области действует, а пользоваться им нельзя. Странно.
Серьёзные консультанты понимают (или ощущают) обманчивость простоты «принципа Парето» и вносят соответствующие оговорки в свои рекомендации по его применению, после чего те часто начинают напоминать по своей осторожности советы астрологов. Суть оговорок в том, что ко всякому сокращению аутсайдеров следует подходить «вдумчиво», «аналитически», «взвешивая плюсы и минусы» и т.п. Верно, но неконструктивно: конкретные технологии «вдумчивого» вырезания к таким рекомендациям не предлагаются. Как говорят умные люди: лучше ошибиться, чем обмануться. Тем не менее, краткосрочный эффект от применения «принципа Парето» несомненно имеет место быть. Но и будет он намного скромнее, чем хочется.
3. Что происходит на самом деле
Не так уж сложно увидеть, что избыточность клиентуры или ассортимента – избыточность мнимая. На самом деле это резерв, позволяющий предприятию (торговому или производственному) вовремя реагировать на неожиданные изменения условий среды. Разумеется, избыточность только тогда создаст резерв, а не бесполезный балласт, когда избыточные ресурсы будут тщательно просеяны на предмет перспективности и с сохранением нормы избыточности. Поэтому слепое следование «принципу Парето» снижает эволюционную гибкость предприятия. Ощущение такой опасности породило даже принцип под названием «не класть все яйца в одну корзину» (диверсификация).
Например, кто сегодня наверняка скажет, каких автомобилей будет в эксплуатации больше лет через 10? Никто не рискнёт. Зато точно известно, что большую часть нынешних машин снимут с конвейера. Соответственно, предприятиям, выпускающим комплектующие и запчасти, можно уверенно определиться с бесперспективной частью своего ассортимента. А что будет самым перспективным?
Придётся, вопреки «принципу Парето», вкладывать ресурсы в большое число проектов, заведомо зная, что только малая часть их будет достаточно эффективна. Всякий разумный человек знает, что лучше меньше, да дольше, чем больше, но ненадолго.
Ещё Конфуций учил: «Того, кто не задумывается о далёких трудностях, непременно поджидают близкие неприятности». Иначе говоря, если что-то сегодня приносит 80% прибыли, то оно уже приносит, а что будет приносить завтра, об этом надо думать уже сегодня. Игроки и авантюристы, в конечном счёте, всегда проигрывали.
Избыточность возможностей есть одно из необходимых условий долговременной устойчивости предприятия, его эволюционной гибкости, изменчивости, приспособляемости. Соотношение, называемое «принципом Парето», есть баланс между нужным здесь и сейчас, и нужным потенциально.
И если уж избыточность в таком-то размере применительно к данному виду деятельности человека сложилась исторически, в ходе естественно отбора, значит, это оптимальная – естественная – норма в данных условиях.
Характерный пример такой естественной нормы – уровень оптимальной загрузки производственных мощностей. Длительный опыт преодоления предприятиями многочисленных и разнообразных кризисов в условиях рыночного хозяйства привёл к пониманию, что этот уровень составляет приблизительно две трети от номинала: меньше – плохо, больше – рискованно. То есть, норма избыточности составляет всего одну треть.
Избыточность явно выполняет в рассмотренных примерах ту же роль, что и запас «прочности» биологических объектов, позволяющий им переживать текущие передряги борьбы за выживание. Чем больше эволюционная гибкость (изменчивость) вида, тем больше вероятность его выживания при изменениях внешней среды, нередко носящих катастрофический характер.
Может возникнуть вопрос: а какая здесь связь принципа избыточности с неравным распределением богатства? (И при чём здесь, кстати, эффективность усилий?) Для начала зададимся вопросом: «Какую полезную функцию выполняет для видаhomo sapiens в целом неравенство в распределении богатства?» Ответ на поверхности: с одной стороны, обеспечивается энергия обделённых в их стремлении пробиться в лидеры, с другой – лидеров достаточно много, чтобы среди них непрерывно образовывались вакантные места. Иначе – застой и распад.
Для разных видов деятельности человека и для разных условий существует своя оптимальная норма избыточности. Её не обойдёшь, не перепрыгнешь. Можно только влиять на условия, порождающие именно данную величину нормы. Скажем, если уж ничего нельзя поделать с нормой отсева в две трети бизнес-начинаний (кроме революции, разумеется), то остаётся только внимательно проанализировать характеристики своего бизнеса, от которых зависит попадание в перспективную треть, и предпринять необходимые действия по нужному изменению процессов, порождающих эти характеристики. Анализировать же лучше всего с помощью бизнес-консультантов. Известно ведь, что соринку в чужом глазе легче заметить, нежели бревно в своём собственном. А непомерно избыточная самоуверенность всегда была профессиональной болезнью предпринимателей. Хотя как без неё рисковать с такими мизерными шансами на успех?
Нетрудно понять, что избыточность во всех рассмотренных выше случаях есть средство преодоления (компенсации) неопределённости в процессах обмена между социальными структурами. Неопределённость есть черта, вообще присущая движению структур (в том числе и социальных структур, к числу которых относятся предприятия). И чем сложнее и больше структура, тем больше неопределённость и неустойчивость из-за нарастания числа факторов, влияющих на системообразующие процессы в этой структуре. Особенно – при колебаниях параметров условий, в которых протекают эти процессы. Совсем не случайно теория, описывающая изменений систем в критических состояниях, названа теорией катастроф. Ну, а причина возникновения неопределённости требует особого рассмотрения, тема которого выходит далеко за рамки данной статьи.
Вырисовывается интересная ситуация. С одной стороны, человек из кожи вон лезет, чтобы снизить неопределённость и, тем самым, повысить свою независимость от внешней среды. С другой стороны, чрезмерно устойчивая структура теряет способность эволюционировать под воздействием внешних факторов. История продемонстрировала нам впечатляющий перевес рыночного хозяйства с его лихорадочным обновлением над неповоротливым социалистическим хозяйством. Но она же демонстрирует нам более чем впечатляющие темпы разорения и крахов среди отдельных участников рынка – цену, которую приходится платить за суммарную эффективность рыночного хозяйства. И так во всех областях деятельности человека.
Процессы в социальных структурах изначально и постоянно находятся в критически неустойчивом состоянии, а устойчивость результата может быть гарантирована только оптимальной избыточностью привлекаемых ресурсов. Именно оптимальной, эволюционно сложившейся. В этом, между прочим, кроется и обоснование понимания предприятия как находящейся в постоянном, хроническом кризисе организации только потому, что она вообще работает. Такое понимание с трудом воспринимается предпринимателями, управленцами и многими консультантами, наивно мечтающими о создании некоего стабильного бизнеса, но что поделаешь… Впрочем, это отдельная тема.
Один из способов снижения неопределённости (то есть, стабилизации характеристик процессов бизнеса) – это возможно более полное «отключение» других процессов, что, однако, приемлемо только для организаций типа армии, но недостижимо полностью даже там. Что уж говорить об организациях из «штатских»? Другой возможный способ – избыточность ресурсов, вовлекаемых в системообразующий процесс. Эволюционно он оказался наиболее выгоден для сосуществования социальных структур (предприятий, в частности).
Мера неопределённости предопределяет и меру избыточности ресурсов, необходимых для гарантированного протекания этих процессов (по существу – замораживаемого капитала). Поэтому третий способ уменьшения неопределённости и, соответственно, избыточности – это использование надёжных методов прогнозирования (по существу – методов снижения неопределённости). Однако надёжность этих методов напрямую зависит от адекватности используемых моделей, а с этим пока дело обстоит плохо. Впрочем, это отдельная тема
Так или иначе, а в принципе возможен расчёт оптимальной избыточности для любого конкретного процесса бизнеса, если, конечно, установлена реализующая его структура – модель. Ну, а там, где пока нет возможности по каким-либо причинам построить модель, можно обходиться статистикой. Но тема неопределённости разрабатывается в теории информации и потому тоже выходит за рамки настоящей статьи. Здесь же будет достаточным сказать, что мнению очень многих специалистов обмен информацией составляет основу существования живых структур (к которым относятся и предприятия) как природного феномена. Не зря же по мере развития цивилизации неуклонно нарастает роль информации в её жизни.
Так как же быть с «принципом Парето»? Применять, конечно, но помнить:
1. Этот принцип – только форма, в которой человек воспринимает избыточность, обеспечивающую эволюционную гибкость предприятий.
2. Норма избыточности в каждой области деятельности человека имеет своё характерное значение, не обязательно равное отношению 80:20 и предопределяемое вполне управляемыми факторами.
3. Избыточность должна быть не платой за прошлые ошибки и несовершенство, а инвестицией в будущее.
4. Принцип приносит пользу только в сочетании с хорошо освоенными технологиями моделирования процессов, прогноза и решения оптимизационных задач.
Королёв В.А.
понедельник, 22 февраля 2010 г.
ЗАКОН ПАРЕТО ИЛИ ПРИНЦИП 80 на 20
Этот принцип оказал огромное и незаметное широкой публике влияние на многих преуспевающих людей, но остается одной из величайших тайн нашего времени. Даже те немногие из осведомленных о нем, кто знает и применяет его, используют лишь небольшую долю его мощи.
Автор: Ричард Кох (Richard Koch), преподаватель экономики управления и стратегии бизнеса Школы бизнеса при Бирмингемском университете. Материал публикуется в сокращенном переводе с английского.
Что мы называем Принципом 80/20?
Принцип 80/20 гласит, что небольшая доля причин, вкладываемых средств или прилагаемых усилий, отвечает за большую долю результатов, получаемой продукции или заработанного вознаграждения. Например, на получение 80% результатов, достигаемых в работе, у вас уходит 20% всего затраченного времени. Выходит, что на практике 4/5 приложенных вами усилий (немалая доля) не имеют к получаемому результату почти никакого отношения. Это, кстати, расходится с тем, чего люди обычно ожидают.
Таким образом, Принцип 80/20 утверждает, что диспропорция является неотъемлемым свойством соотношения между причинами и результатами, вкладываемыми и получаемыми средствами, прилагаемыми усилиями и вознаграждением за них. Выражение <80/20> хорошо описывает данную диспропорцию: 20% вложенных средств ответственны за 80% отдачи; 80% следствий проистекают из 20% причин, 20% усилий дают 80% результатов.
Множество примеров, подтверждающих справедливость Принципа 80/20, можно найти в области бизнеса. 20% ассортимента продукции дают обычно 80% от общего объема продаж в денежном выражении, то же самое можно сказать о 20% покупателей и клиентов. Кроме того, 20% ассортимента продукции или 20% покупателей обычно приносят компании 80% прибыли.
Возьмем наше общество. 20% преступников совершают 80% преступлений; 20% водителей виновны в 80% дорожно-транспортных происшествий; 20% вступивших в брак ответственны за 80% разводов (те, которые постоянно то вступают в брак, то разводятся, сильно искажают статистику, что дает пессимистично-однобокую картину нестабильности заключаемых браков). Наконец, 20% детей используют 80% возможностей, предоставляемых системой образования в данной стране.
И даже дома: на 20% ваших ковров приходится 80% воздействий, ведущих к их износу. 80% всего времени вы носите 20% имеющейся у вас одежды. 80% всех ложных тревог при срабатывании противоугонной сигнализации вызывается 20% возможных причин.
Двигатель внутреннего сгорания также великолепно подтверждает справедливость Принципа 80/20: 80% энергии, выделившейся при сгорании топлива, теряется, а колесам передается лишь 20% всей энергии. Эти 20% топлива производят 100% всего движения.
Математическая зависимость, которая легла в основу Принципа 80/20, была обнаружена более ста лет назад, в 1897 году, итальянским экономистом Вильфредо Парето (1848-1923). Его открытие называли по-разному, в том числе принципом Парето, законом Парето, правилом 80/20, принципом наименьшего усилия, принципом Дисбаланса. В данном материале мы будем именовать его Принципом 80/20. Принцип 80/20 оказал огромное, хотя и незаметное широкой публике, влияние на многих ныне преуспевающих людей, особенно бизнесменов, энтузиастов-компьютерщиков, специалистов отделов технического контроля и, таким образом, способствовал формированию того мира, в котором мы сейчас живем. Тем не менее Принцип 80/20 остается одной из величайших тайн нашего времени, и даже те немногие из осведомленных о нем, кто знает и применяет его, используют лишь небольшую долю его мощи.
Так что же обнаружил Вильфредо Парето? Так случилось, что он рассматривал распределение богатства и доходов в Англии XIX века. Он выяснил, что большая часть доходов и материальных ценностей принадлежит меньшинству людей в исследованных группах. Возможно, что для Парето не было в этом ничего удивительного. Однако он также установил два очень примечательных, по его мнению, факта. Первым был тот, что существует неизменное математическое соотношение между численностью группы людей (в процентах от общей численности рассматриваемого населения) и долей богатства или дохода, контролируемой этой группой. Другими словами, если известно, что 20% населения владеют 80% материальных ценностей, то можно с уверенностью сказать, что 10% населения имеют приблизительно 65% материальных ценностей, а 5% населения - 50%. Для Парето главным здесь были не цифры процентного соотношения, а тот факт, что распределение богатства среди населения предсказуемо несбалансированно.
Другой находкой Парето, восхитившей его, было то, что данная схема дисбаланса оставалась неизменной для статистических данных, относящихся к различным периодам времени и различным странам. Будь то данные по Англии за любой период ее истории или доступные Парето данные по другим странам за разные периоды времени, выяснялось, что схема снова и снова повторяется, причем с математической точностью.
Что это - простое совпадение или нечто имеющее огромное значение для экономики и общества? Сработала бы эта схема применительно к данным из других областей, - не только в отношении богатства или доходов? Парето был блестящим новатором, поскольку до него никому не приходило в голову рассмотреть две системы взаимосвязанных данных - распределение доходов или богатств и число людей, получающих доход или владеющих собственностью, и сравнить процентные соотношения между двумя этими данными. (К настоящему времени этот метод стал привычным и привел к крупным достижениям в таких областях, как бизнес и экономика).
К сожалению, хотя Парето и осознавал важность своего открытия, он не преуспел в объяснении его. Он выдвинул серию неплохих, но бессвязных социологических теорий, в которых придавал большое значение роли элиты и которые в конце его жизни были присвоены фашистами Муссолини. В течение целого поколения значение Принципа 80/20 оставалось недооцененным. Несмотря на то, что некоторые экономисты, особенно американские, осознавали важность этого принципа, лишь после второй мировой войны два человека одновременно, но независимо друг от друга начали демонстрировать миру, на что способен Принцип 80/20.
1949: принцип наименьшего усилия Зипфа
Одним из этих первопроходцев был профессор филологии из Гарварда Джордж К. Зипф. В 1949 году он открыл принцип наименьшего усилия, который, в сущности, представлял собой заново открытый и детально обоснованный Принцип Парето. Принцип Зипфа гласил, что ресурсы (люди, товары, время, знания или любой другой источник продукта) самоорганизуются так, чтобы свести к минимуму затраченную работу, и, таким образом, приблизительно 20-30% любого ресурса производят 70-80% деятельности, связанной с этим ресурсом.
Для того чтобы продемонстрировать неизменную повторяемость этой схемы дисбаланса, профессор Зипф рассматривал статистику народонаселения, область филологии и динамику промышленности. Например, он произвел анализ статистики всех браков, заключенных в 1931 году в 20-ти кварталах города Филадельфия, и показал, что 70% браков было заключено между людьми, проживавшими друг от друга на расстоянии, не большем 30% протяженности этой территории.
Между прочим, Зипф дал научное объяснение тому, что на рабочем столе никогда нет порядка, и оправдал беспорядок другим законом: вещи находятся настолько близко от нас, насколько часто мы ими пользуемся. Ну, секретарши посмышленее уже давным-давно поняли, что часто используемые бумаги подшивать не надо!
1951: правило Юрана о немногом, действительно важном, и экономический подъем в Японии
Другим первопроходцем практического применения Принципа 80/20 был родившийся в 1904 году в Румынии американский инженер Иосиф Мозес Юран, великий гуру качества; этот человек стоял у истоков революции качества 1950-1990 годов. Юран сделал принцип Парето (или, как он иногда его называл, <принцип немногого, имеющего решающее значение>) синонимом изыскания путей повышения качества продукции.
В 1924 году Юран поступил в качестве инженера по организации производства на работу в компанию <Вестерн электрик>, производственное подразделение корпорации <Белл телефон систем>. Впоследствии он стал одним из первых в мире консультантов по качеству.
Ему пришла в голову великолепная идея использовать Принцип 80/20, наряду с другими статистическими методами, для того чтобы искоренить выпуск бракованной продукции, повысить надежность и полезность промышленных и потребительских товаров. В книге <Руководство по контролю за качеством>, первое издание которой вышло в 1951 году, Юран щедро превозносил достоинства Принципа 80/20:
Экономист Парето обнаружил, что материальные ценности имеют неоднородное распределение (такое же наблюдал Юран в отношении бракованной продукции). Мы можем обратиться к ряду других областей - распределению преступлений среди преступников, распределению аварий по технологическим процессам, имеющим повышенную опасность, и т.д. Принцип неравномерного распределения Парето применим к распределению материальных ценностей и распределению потерь качества.
Крупные американские промышленники не заинтересовались теориями Юрана. В 1953 году его пригласили с лекциями в Японию, и здесь он нашел аудиторию, готовую воспринимать новые идеи. Юран остался в Японии и начал работать с несколькими японскими корпорациями, занимаясь вопросами повышения качества потребительских товаров, их ценности для покупателя. И лишь после 1970 года, когда японская угроза американской промышленности стала совершенно очевидной, Запад стал воспринимать Юрана всерьез, и тот вернулся в США, для того чтобы сделать для американской промышленности то, что он сделал для японской. Фундаментом этой глобальной революции качества был Принцип 80/20.
1960-е - 1990-е: Принцип 80/20 двигает прогресс
Одной из самых первых корпораций, взявших на вооружение Принцип 80/20 и наиболее успешно использовавших его, была <Ай-Би-Эм> (IBM). Вот почему большинство специалистов по компьютерным системам, получивших профессиональную подготовку в 1960-х и 1970-х годах, хорошо знают эту теорию.
В 1963 году в <Ай-Би-Эм> обнаружили, что примерно 80% компьютерного времени тратится на обработку 20% команд программы. Компания немедленно переделала системное программное обеспечение так, чтобы наиболее используемые 20% были наиболее доступны и удобны для пользователя, что сделало компьютеры IBM более эффективными и быстрыми в большинстве приложений, чем машины конкурирующих фирм.
Разработчики персональных компьютеров и программного обеспечения нового поколения, например <Эппл>, <Лотус>, <Майкрософт>, применяли Принцип 80/20 с еще большей изощренностью и сделали свои машины более дешевыми и простыми в работе. Этим они завоевали новые массы покупателей, которые раньше бежали бы от компьютера как от огня.
Победитель получает все
Далеко идущие последствия принципа Парето проявили себя широкой публике через столетие после того, как Парето открыл его, в недавних дискуссиях по поводу астрономических и постоянно растущих доходов суперзвезд и немногих наиболее богатых людей некоторых профессий. Режиссер Стивен Спилберг заработал 165 миллионов долларов в 1994 году. Джозеф Джеймиэл, самый высокооплачиваемый адвокат, получил 90 миллионов. Просто компетентные в своем деле режиссеры и юристы, конечно же, зарабатывают ничтожно мало в сравнении с этими суммами.
В XX веке предпринимались массированные попытки уравнивания доходов, однако неравенство, искорененное в одной сфере, неожиданно возникает в другой. В США с 1973 по 1995 год реальные доходы работников, не принадлежащих к сфере управления, упали на 14%. В 1980-х годах весь прирост доходов ушел в руки 20% самых богатых людей, а недоступные воображению 64% всего прироста были получены 1% наиболее богатых людей. Львиная доля всех акций частных инвесторов в США находится в руках очень немногих владельцев: на долю 5% американских семей приходится примерно 75% всех активов. Если мы взглянем на роль доллара в современном мире, то увидим такую же картину: почти 50% расчетов мировой торговли производится в американских долларах, что намного превышает 13%-ю долю США в мировом экспорте. Мировые валютные резервы на 64% состоят из долларов, хотя доля валового внутреннего продукта США в мировом валовом продукте лишь ненамного превышает 20%. Принцип 80/20 будет работать всегда и везде, если не прилагать сознательных, настойчивых и массированных усилий по его преодолению.
Почему Принцип 80/20 настолько важен?
Принцип 80/20 имеет огромную важность по той причине, что он противоречит тому, что мы привыкли считать логичным. Мы вправе ожидать, что все факторы имеют приблизительно одинаковое значение. Что все клиенты одинаково для нас ценны. Что каждая сделка, каждый продукт и каждый вырученный от продажи доллар так же хороши, как и другие. Что все работники отдельно взятой категории приносят приблизительно одинаковую пользу. Что любые день, неделя или год одинаково важны для нас. Что все наши друзья одинаково ценны. Что ко всем бумагам или телефонным звонкам должно относиться с одинаковым вниманием. Что образование, полученное в одном университете, имеет такую же ценность, что и образование, полученное в другом. Что все проблемы проистекают из множества причин, так что не стоит даже стараться искать среди них несколько ключевых. Что все возможности одинаково ценны, поэтому неважно, какую из них мы выберем.
Мы привыкли думать, что 50% причин или вложенных в дело ресурсов дадут нам 50% результатов или конечного продукта. И нам кажется естественным, почти демократичным, ожидание, что причины и следствия приблизительно одинаково сбалансированы между собой. Конечно же, иногда бывает и так. Однако <заблуждение 50/50> является одним из самых не соответствующих действительности, вредных и глубоко укоренившихся в наших мозгах. Принцип 80/20 говорит о том, что если мы изучим и проанализируем два набора данных, относящихся к причинам и результатам, то скорее всего получим картину несбалансированности. Численно этот дисбаланс может составлять 65/36, 70/30, 75/25, 80/20, 95/5 или 99,9/0,1 или принимать любые другие значения. При этом сумма двух чисел в подобных соотношениях не обязательно должна быть равна 100.
Принцип 80/20 также гарантирует, что когда мы узнаем действительное соотношение, то сильно удивимся уровню этого дисбаланса, потому что каким бы ни оказался действительный уровень дисбаланса, он скорее всего превзойдет наши ожидания. Администраторы могут подозревать, что некоторые клиенты и некоторые наименования продукции более выгодны, чем другие, но когда они узнают, насколько велика разница между первыми и вторыми, то бывают очень удивлены и даже ошарашены. Школьные учителя знают, что большая часть проблем с дисциплиной или прогулами проистекает от небольшого числа учеников, однако после анализа своих записей обычно выясняют, что размах дисбаланса все-таки оказывается большим, чем они ожидали. Мы можем думать, что некоторую часть своего времени мы работаем более эффективно, чем остальное время, но если мы измерим прикладываемые усилия и получаемые результаты, то можем и дар речи потерять.
Так зачем же нам нужен Принцип 80/20? Осознаете вы это или нет, но он накладывает отпечаток на вашу жизнь, на мир, в котором вы живете, на вашу работу. Понимание Принципа 80/20 дает вам трезвое видение того, что в действительности происходит в окружающем мире.
Бизнес и рынок в течение сотен лет с успехом применяли этот процесс. Французский экономист Ж.-Б. Сэй примерно в 1800 году изобрел слово и определил его так: <Антрепренер перебрасывает экономические ресурсы из сферы малой продуктивности в сферу большой продуктивности и пожинает плоды>. Но один из любопытнейших выводов, подразумеваемых Принципом 80/20, - это вывод о том, что бизнес и рынки еще очень далеки от оптимальных решений. Например, Принцип 80/20 утверждает, что 20% продукции, клиентов или работников реально приносят 80% прибыли. Если это так, - а детальные исследования обычно подтверждают существование приблизительно настолько сильного дисбаланса, - то картину в целом нельзя назвать эффективной или оптимальной. Такое положение вещей подразумевает, что 80% продукции, покупателей или работников приносят лишь 20% прибыли. Что огромные силы уходят впустую. Что наиболее мощные ресурсы компании сдерживаются большинством гораздо менее эффективных ресурсов. Что прибыли могут быть многократно увеличены, если вы будете продавать больше выгодной для вас продукции, наймете более выгодных работников и привлечете больше выгодных покупателей (или убедите их покупать больше).
В такой ситуации закономерен вопрос: зачем продолжать выпуск 80% продукции, которая приносит лишь 20% прибыли? Компании редко задаются этим вопросом, возможно, потому что ответом будет немедленно начать радикальные перемены, а отказаться от четырех пятых того, что вы делаете, не так уж просто.
То, что Ж.-Б. Сэй называл работой антрепренера, современные финансисты называют арбитражем. Международные финансовые рынки очень быстро корректируют аномалии во взаимоотношениях, например, между валютными курсами. Однако занимающиеся бизнесом организации или люди в большинстве своем практически не применяют подобное антрепренерство или арбитраж. Они не привыкли к переброске ресурсов из областей, где они дают слабые результаты, в области, где они дадут мощные результаты, или к избавлению от малоэффективных ресурсов и к приобретению высокодоходных ресурсов. В большинстве случаев мы просто не осознаем, до какой степени некоторые ресурсы (лишь малая их доля, то, что Джозеф Юран называл <немногим, имеющим решающее значение>) могут быть суперпродуктивны и до какой степени <заурядное большинство> ресурсов малопродуктивно или вообще убыточно. Если мы увидим разницу между <немногим решающим> и <заурядной массой> во всех областях нашей жизни, если мы предпримем определенные шаги в этом направлении, то сможем приумножить то, что имеет для нас ценность.
Автор: Ричард Кох (Richard Koch), преподаватель экономики управления и стратегии бизнеса Школы бизнеса при Бирмингемском университете. Материал публикуется в сокращенном переводе с английского.
Что мы называем Принципом 80/20?
Принцип 80/20 гласит, что небольшая доля причин, вкладываемых средств или прилагаемых усилий, отвечает за большую долю результатов, получаемой продукции или заработанного вознаграждения. Например, на получение 80% результатов, достигаемых в работе, у вас уходит 20% всего затраченного времени. Выходит, что на практике 4/5 приложенных вами усилий (немалая доля) не имеют к получаемому результату почти никакого отношения. Это, кстати, расходится с тем, чего люди обычно ожидают.
Таким образом, Принцип 80/20 утверждает, что диспропорция является неотъемлемым свойством соотношения между причинами и результатами, вкладываемыми и получаемыми средствами, прилагаемыми усилиями и вознаграждением за них. Выражение <80/20> хорошо описывает данную диспропорцию: 20% вложенных средств ответственны за 80% отдачи; 80% следствий проистекают из 20% причин, 20% усилий дают 80% результатов.
Множество примеров, подтверждающих справедливость Принципа 80/20, можно найти в области бизнеса. 20% ассортимента продукции дают обычно 80% от общего объема продаж в денежном выражении, то же самое можно сказать о 20% покупателей и клиентов. Кроме того, 20% ассортимента продукции или 20% покупателей обычно приносят компании 80% прибыли.
Возьмем наше общество. 20% преступников совершают 80% преступлений; 20% водителей виновны в 80% дорожно-транспортных происшествий; 20% вступивших в брак ответственны за 80% разводов (те, которые постоянно то вступают в брак, то разводятся, сильно искажают статистику, что дает пессимистично-однобокую картину нестабильности заключаемых браков). Наконец, 20% детей используют 80% возможностей, предоставляемых системой образования в данной стране.
И даже дома: на 20% ваших ковров приходится 80% воздействий, ведущих к их износу. 80% всего времени вы носите 20% имеющейся у вас одежды. 80% всех ложных тревог при срабатывании противоугонной сигнализации вызывается 20% возможных причин.
Двигатель внутреннего сгорания также великолепно подтверждает справедливость Принципа 80/20: 80% энергии, выделившейся при сгорании топлива, теряется, а колесам передается лишь 20% всей энергии. Эти 20% топлива производят 100% всего движения.
Математическая зависимость, которая легла в основу Принципа 80/20, была обнаружена более ста лет назад, в 1897 году, итальянским экономистом Вильфредо Парето (1848-1923). Его открытие называли по-разному, в том числе принципом Парето, законом Парето, правилом 80/20, принципом наименьшего усилия, принципом Дисбаланса. В данном материале мы будем именовать его Принципом 80/20. Принцип 80/20 оказал огромное, хотя и незаметное широкой публике, влияние на многих ныне преуспевающих людей, особенно бизнесменов, энтузиастов-компьютерщиков, специалистов отделов технического контроля и, таким образом, способствовал формированию того мира, в котором мы сейчас живем. Тем не менее Принцип 80/20 остается одной из величайших тайн нашего времени, и даже те немногие из осведомленных о нем, кто знает и применяет его, используют лишь небольшую долю его мощи.
Так что же обнаружил Вильфредо Парето? Так случилось, что он рассматривал распределение богатства и доходов в Англии XIX века. Он выяснил, что большая часть доходов и материальных ценностей принадлежит меньшинству людей в исследованных группах. Возможно, что для Парето не было в этом ничего удивительного. Однако он также установил два очень примечательных, по его мнению, факта. Первым был тот, что существует неизменное математическое соотношение между численностью группы людей (в процентах от общей численности рассматриваемого населения) и долей богатства или дохода, контролируемой этой группой. Другими словами, если известно, что 20% населения владеют 80% материальных ценностей, то можно с уверенностью сказать, что 10% населения имеют приблизительно 65% материальных ценностей, а 5% населения - 50%. Для Парето главным здесь были не цифры процентного соотношения, а тот факт, что распределение богатства среди населения предсказуемо несбалансированно.
Другой находкой Парето, восхитившей его, было то, что данная схема дисбаланса оставалась неизменной для статистических данных, относящихся к различным периодам времени и различным странам. Будь то данные по Англии за любой период ее истории или доступные Парето данные по другим странам за разные периоды времени, выяснялось, что схема снова и снова повторяется, причем с математической точностью.
Что это - простое совпадение или нечто имеющее огромное значение для экономики и общества? Сработала бы эта схема применительно к данным из других областей, - не только в отношении богатства или доходов? Парето был блестящим новатором, поскольку до него никому не приходило в голову рассмотреть две системы взаимосвязанных данных - распределение доходов или богатств и число людей, получающих доход или владеющих собственностью, и сравнить процентные соотношения между двумя этими данными. (К настоящему времени этот метод стал привычным и привел к крупным достижениям в таких областях, как бизнес и экономика).
К сожалению, хотя Парето и осознавал важность своего открытия, он не преуспел в объяснении его. Он выдвинул серию неплохих, но бессвязных социологических теорий, в которых придавал большое значение роли элиты и которые в конце его жизни были присвоены фашистами Муссолини. В течение целого поколения значение Принципа 80/20 оставалось недооцененным. Несмотря на то, что некоторые экономисты, особенно американские, осознавали важность этого принципа, лишь после второй мировой войны два человека одновременно, но независимо друг от друга начали демонстрировать миру, на что способен Принцип 80/20.
1949: принцип наименьшего усилия Зипфа
Одним из этих первопроходцев был профессор филологии из Гарварда Джордж К. Зипф. В 1949 году он открыл принцип наименьшего усилия, который, в сущности, представлял собой заново открытый и детально обоснованный Принцип Парето. Принцип Зипфа гласил, что ресурсы (люди, товары, время, знания или любой другой источник продукта) самоорганизуются так, чтобы свести к минимуму затраченную работу, и, таким образом, приблизительно 20-30% любого ресурса производят 70-80% деятельности, связанной с этим ресурсом.
Для того чтобы продемонстрировать неизменную повторяемость этой схемы дисбаланса, профессор Зипф рассматривал статистику народонаселения, область филологии и динамику промышленности. Например, он произвел анализ статистики всех браков, заключенных в 1931 году в 20-ти кварталах города Филадельфия, и показал, что 70% браков было заключено между людьми, проживавшими друг от друга на расстоянии, не большем 30% протяженности этой территории.
Между прочим, Зипф дал научное объяснение тому, что на рабочем столе никогда нет порядка, и оправдал беспорядок другим законом: вещи находятся настолько близко от нас, насколько часто мы ими пользуемся. Ну, секретарши посмышленее уже давным-давно поняли, что часто используемые бумаги подшивать не надо!
1951: правило Юрана о немногом, действительно важном, и экономический подъем в Японии
Другим первопроходцем практического применения Принципа 80/20 был родившийся в 1904 году в Румынии американский инженер Иосиф Мозес Юран, великий гуру качества; этот человек стоял у истоков революции качества 1950-1990 годов. Юран сделал принцип Парето (или, как он иногда его называл, <принцип немногого, имеющего решающее значение>) синонимом изыскания путей повышения качества продукции.
В 1924 году Юран поступил в качестве инженера по организации производства на работу в компанию <Вестерн электрик>, производственное подразделение корпорации <Белл телефон систем>. Впоследствии он стал одним из первых в мире консультантов по качеству.
Ему пришла в голову великолепная идея использовать Принцип 80/20, наряду с другими статистическими методами, для того чтобы искоренить выпуск бракованной продукции, повысить надежность и полезность промышленных и потребительских товаров. В книге <Руководство по контролю за качеством>, первое издание которой вышло в 1951 году, Юран щедро превозносил достоинства Принципа 80/20:
Экономист Парето обнаружил, что материальные ценности имеют неоднородное распределение (такое же наблюдал Юран в отношении бракованной продукции). Мы можем обратиться к ряду других областей - распределению преступлений среди преступников, распределению аварий по технологическим процессам, имеющим повышенную опасность, и т.д. Принцип неравномерного распределения Парето применим к распределению материальных ценностей и распределению потерь качества.
Крупные американские промышленники не заинтересовались теориями Юрана. В 1953 году его пригласили с лекциями в Японию, и здесь он нашел аудиторию, готовую воспринимать новые идеи. Юран остался в Японии и начал работать с несколькими японскими корпорациями, занимаясь вопросами повышения качества потребительских товаров, их ценности для покупателя. И лишь после 1970 года, когда японская угроза американской промышленности стала совершенно очевидной, Запад стал воспринимать Юрана всерьез, и тот вернулся в США, для того чтобы сделать для американской промышленности то, что он сделал для японской. Фундаментом этой глобальной революции качества был Принцип 80/20.
1960-е - 1990-е: Принцип 80/20 двигает прогресс
Одной из самых первых корпораций, взявших на вооружение Принцип 80/20 и наиболее успешно использовавших его, была <Ай-Би-Эм> (IBM). Вот почему большинство специалистов по компьютерным системам, получивших профессиональную подготовку в 1960-х и 1970-х годах, хорошо знают эту теорию.
В 1963 году в <Ай-Би-Эм> обнаружили, что примерно 80% компьютерного времени тратится на обработку 20% команд программы. Компания немедленно переделала системное программное обеспечение так, чтобы наиболее используемые 20% были наиболее доступны и удобны для пользователя, что сделало компьютеры IBM более эффективными и быстрыми в большинстве приложений, чем машины конкурирующих фирм.
Разработчики персональных компьютеров и программного обеспечения нового поколения, например <Эппл>, <Лотус>, <Майкрософт>, применяли Принцип 80/20 с еще большей изощренностью и сделали свои машины более дешевыми и простыми в работе. Этим они завоевали новые массы покупателей, которые раньше бежали бы от компьютера как от огня.
Победитель получает все
Далеко идущие последствия принципа Парето проявили себя широкой публике через столетие после того, как Парето открыл его, в недавних дискуссиях по поводу астрономических и постоянно растущих доходов суперзвезд и немногих наиболее богатых людей некоторых профессий. Режиссер Стивен Спилберг заработал 165 миллионов долларов в 1994 году. Джозеф Джеймиэл, самый высокооплачиваемый адвокат, получил 90 миллионов. Просто компетентные в своем деле режиссеры и юристы, конечно же, зарабатывают ничтожно мало в сравнении с этими суммами.
В XX веке предпринимались массированные попытки уравнивания доходов, однако неравенство, искорененное в одной сфере, неожиданно возникает в другой. В США с 1973 по 1995 год реальные доходы работников, не принадлежащих к сфере управления, упали на 14%. В 1980-х годах весь прирост доходов ушел в руки 20% самых богатых людей, а недоступные воображению 64% всего прироста были получены 1% наиболее богатых людей. Львиная доля всех акций частных инвесторов в США находится в руках очень немногих владельцев: на долю 5% американских семей приходится примерно 75% всех активов. Если мы взглянем на роль доллара в современном мире, то увидим такую же картину: почти 50% расчетов мировой торговли производится в американских долларах, что намного превышает 13%-ю долю США в мировом экспорте. Мировые валютные резервы на 64% состоят из долларов, хотя доля валового внутреннего продукта США в мировом валовом продукте лишь ненамного превышает 20%. Принцип 80/20 будет работать всегда и везде, если не прилагать сознательных, настойчивых и массированных усилий по его преодолению.
Почему Принцип 80/20 настолько важен?
Принцип 80/20 имеет огромную важность по той причине, что он противоречит тому, что мы привыкли считать логичным. Мы вправе ожидать, что все факторы имеют приблизительно одинаковое значение. Что все клиенты одинаково для нас ценны. Что каждая сделка, каждый продукт и каждый вырученный от продажи доллар так же хороши, как и другие. Что все работники отдельно взятой категории приносят приблизительно одинаковую пользу. Что любые день, неделя или год одинаково важны для нас. Что все наши друзья одинаково ценны. Что ко всем бумагам или телефонным звонкам должно относиться с одинаковым вниманием. Что образование, полученное в одном университете, имеет такую же ценность, что и образование, полученное в другом. Что все проблемы проистекают из множества причин, так что не стоит даже стараться искать среди них несколько ключевых. Что все возможности одинаково ценны, поэтому неважно, какую из них мы выберем.
Мы привыкли думать, что 50% причин или вложенных в дело ресурсов дадут нам 50% результатов или конечного продукта. И нам кажется естественным, почти демократичным, ожидание, что причины и следствия приблизительно одинаково сбалансированы между собой. Конечно же, иногда бывает и так. Однако <заблуждение 50/50> является одним из самых не соответствующих действительности, вредных и глубоко укоренившихся в наших мозгах. Принцип 80/20 говорит о том, что если мы изучим и проанализируем два набора данных, относящихся к причинам и результатам, то скорее всего получим картину несбалансированности. Численно этот дисбаланс может составлять 65/36, 70/30, 75/25, 80/20, 95/5 или 99,9/0,1 или принимать любые другие значения. При этом сумма двух чисел в подобных соотношениях не обязательно должна быть равна 100.
Принцип 80/20 также гарантирует, что когда мы узнаем действительное соотношение, то сильно удивимся уровню этого дисбаланса, потому что каким бы ни оказался действительный уровень дисбаланса, он скорее всего превзойдет наши ожидания. Администраторы могут подозревать, что некоторые клиенты и некоторые наименования продукции более выгодны, чем другие, но когда они узнают, насколько велика разница между первыми и вторыми, то бывают очень удивлены и даже ошарашены. Школьные учителя знают, что большая часть проблем с дисциплиной или прогулами проистекает от небольшого числа учеников, однако после анализа своих записей обычно выясняют, что размах дисбаланса все-таки оказывается большим, чем они ожидали. Мы можем думать, что некоторую часть своего времени мы работаем более эффективно, чем остальное время, но если мы измерим прикладываемые усилия и получаемые результаты, то можем и дар речи потерять.
Так зачем же нам нужен Принцип 80/20? Осознаете вы это или нет, но он накладывает отпечаток на вашу жизнь, на мир, в котором вы живете, на вашу работу. Понимание Принципа 80/20 дает вам трезвое видение того, что в действительности происходит в окружающем мире.
Бизнес и рынок в течение сотен лет с успехом применяли этот процесс. Французский экономист Ж.-Б. Сэй примерно в 1800 году изобрел слово и определил его так: <Антрепренер перебрасывает экономические ресурсы из сферы малой продуктивности в сферу большой продуктивности и пожинает плоды>. Но один из любопытнейших выводов, подразумеваемых Принципом 80/20, - это вывод о том, что бизнес и рынки еще очень далеки от оптимальных решений. Например, Принцип 80/20 утверждает, что 20% продукции, клиентов или работников реально приносят 80% прибыли. Если это так, - а детальные исследования обычно подтверждают существование приблизительно настолько сильного дисбаланса, - то картину в целом нельзя назвать эффективной или оптимальной. Такое положение вещей подразумевает, что 80% продукции, покупателей или работников приносят лишь 20% прибыли. Что огромные силы уходят впустую. Что наиболее мощные ресурсы компании сдерживаются большинством гораздо менее эффективных ресурсов. Что прибыли могут быть многократно увеличены, если вы будете продавать больше выгодной для вас продукции, наймете более выгодных работников и привлечете больше выгодных покупателей (или убедите их покупать больше).
В такой ситуации закономерен вопрос: зачем продолжать выпуск 80% продукции, которая приносит лишь 20% прибыли? Компании редко задаются этим вопросом, возможно, потому что ответом будет немедленно начать радикальные перемены, а отказаться от четырех пятых того, что вы делаете, не так уж просто.
То, что Ж.-Б. Сэй называл работой антрепренера, современные финансисты называют арбитражем. Международные финансовые рынки очень быстро корректируют аномалии во взаимоотношениях, например, между валютными курсами. Однако занимающиеся бизнесом организации или люди в большинстве своем практически не применяют подобное антрепренерство или арбитраж. Они не привыкли к переброске ресурсов из областей, где они дают слабые результаты, в области, где они дадут мощные результаты, или к избавлению от малоэффективных ресурсов и к приобретению высокодоходных ресурсов. В большинстве случаев мы просто не осознаем, до какой степени некоторые ресурсы (лишь малая их доля, то, что Джозеф Юран называл <немногим, имеющим решающее значение>) могут быть суперпродуктивны и до какой степени <заурядное большинство> ресурсов малопродуктивно или вообще убыточно. Если мы увидим разницу между <немногим решающим> и <заурядной массой> во всех областях нашей жизни, если мы предпримем определенные шаги в этом направлении, то сможем приумножить то, что имеет для нас ценность.
четверг, 11 февраля 2010 г.
В ПОИСКАХ НОВОЙ МОДЫ
"Человечество нуждается в обновлении духа и облагорожении инстинкта, в возвращении к евангельской вере, а не в чистых перчатках, обещаемых антихристом". Иван Ильин (1883–1954)
Пиррова победа
Помните, программа КПСС предусматривала построение коммунизма к 1980 году? Однако этот срок миновал совершенно незаметно: коммунизма уже никто и не ждал, включая членов Политбюро ЦК. После многолетних лишений общество разъел вещизм, и "верхи" не стали его искоренять: воля к террору иссякла.
Через железный занавес перекинулась зараза тотального потребительства, в том числе и благодаря войне, в ходе которой народ познакомился с разнообразными западными товарами. Голодные идеалисты перековались в алчных реалистов, гонявшихся за джинсами и кроссовками, телевизорами и холодильниками, мебелью и автомобилями, этот перечень поистине бесконечен. Но товарный голод лишь усиливался: из продажи исчезали мясо и рыба, стиральный порошок и мыло, масло сливочное и растительное; начались зловещие перебои с хлебом.
Впрочем, первым сдался не Советский Союз, а несравненно более нищий Китай, где Дэн Сяопин затеял перестройку семью годами раньше Михаила Горбачева. Иными словами, наш последний генеральный секретарь не был оригинален, но не сумел воспользоваться китайским опытом (не факт, что такое вообще было возможно), за что и поплатился властью. А общество протестантской этики "всемерно потреблять здесь и сейчас" восторжествовало над обществом идеалов "создадим светлое будущее для потомков".
Победа оказалась пирровой. Расколовшиеся на 15 фрагментов строители коммунизма принялись потреблять со рвением неофитов и скоро ментально уже не отличались от своих "капиталистических" современников. Одновременно к компании потребляющих присоединились многочисленные народы Индии и Индонезии, Бразилии и Мексики, других быстро развивающихся стран.
В начале XXI века шоппинг по популярности вырвался на 2-е место в мире. Что на 1-м месте, знаете? Телевидение – то самое, которое, по словам одного блоггера, есть "способ посмотреть на людей, которых вы бы не пустили на свой порог". Такие вот нейтрализаторы стресса у "винтиков потребления", в число которых парадоксальным образом затесались многочисленные особы, мнящие себя интеллигентами. Но духовного убожества не скрыть – ни за хорошими манерами, ни за вальяжным поведением!
Тут ведь даже отсутствие средств – не помеха: потребительские кредиты успешно усугубляют хроническое безденежье большинства живущих. Homo Consumens – Человек Потребляющий – на каждом шагу покупает ненужные ему вещи и продукты. Избыточную обувь и одежду некогда носить, в мусоропроводы летят упаковки тухлятины, квартиры захламлены сверх всякой меры. Это ли не дивный образчик коллективной шизофрении?
Бесполезность зачастую кроется в самом товаре: если буханку хлеба теоретически можно употребить на 95% (за исключением упаковки), то в бытовой электронике множество функций обычно никак и никем не используются. Что уж говорить о могучем автомобиле, который ползает по Москве со средней скоростью 22 км/час, причем этот показатель ежегодно снижается на 1 км/час?
Три вызова времени
Здесь-то и таятся цивилизационные риски, которых прежде не знало человечество.
Во-первых, массовое приобретение ради приобретения является разбазариванием ресурсов – люди превращаются в геростратиков. Основа нашего существования – сельхозугодья. Если полвека назад в среднем на человека приходились 24 га плодородной земли, то ныне – 12 га. Сколько останется еще через 50 лет? Пожалуй, не 6 га, а меньше, в информационную эпоху все процессы протекают с ускорением. Но больше на Земле взять землю негде, простите за каламбур: 80% угодий, пригодных под зерновые, уже задействованы, из них 15% испорчены "химией" (удобрения, инсектициды, гербициды).
Во-вторых, потребительская психология ведет к нравственной и умственной деградации целых поколений. Выбор вуза диктуется не способностями, а зарплатами его выпускников. Кумирами стали "гламурные подонки", а не выдающиеся ученые. Идеал молодежного сознания – бездельник из ночного клуба. Причем сей тунеядец незаслуженно пользуется интеллектуальной продукцией – Интернетом, телефонией, GPS. От потребительства зашкаливают продажность и неверность; "кинуть", "слить", "впарить", "откатить", "слупить" – вот лексика наших дней. Мечты о безудержном потреблении растлевают умы, и девочки со школьной скамьи становятся "охотницами за мужьями", а взрослые мужчины ничтоже сумняшеся берутся за работу, о которой не имеют представления, – лишь бы "рубить бабло".
В-третьих, победители идеалистов обречены, как ни странно, на численное сокращение – если не на вымирание. "В обществе, где главной ценностью является потребление, отсутствует потребность в детях... поскольку дети снижают потребление и выступают контрценностью", – констатирует российский публицист Юрий Крупнов. Материнство и отцовство устарели – к чему плодить нищету? Вместо воспитания очередного ребенка приятней валять ежегодно дурака в экзотических краях! Эту убогую логику понемногу усваивают и мигранты, которые прорываются из Азии и Африки в страны с высокими стандартами потребления.
"Когда все хоть сколько-нибудь значимое можно купить и продать, когда можно легко отказаться от обязательств, потому что они нам уже не выгодны, когда спасения мы ищем в шоппинге, а голос пастыря нам заменяет реклама, когда ценность человека измеряется тем, сколько он зарабатывает и тратит, тогда получается, что рынок уничтожает ценности, от которых сам, по большому счету, зависит", – печалится доктор философии Джонатан Сакс из Великобритании. – "Мы продолжаем дискутировать о климатических изменениях, но ни словом не вспоминаем об отцовстве... В современной культуре нет места понятию жертвы, а без жертв невозможно воспитать детей".
Вид Homo Sapiens – Человек Разумный – совершает постепенное самоубийство. А разум-то при чем?
По воле государства
Социалистическая схема распределения оказалась непригодной, поскольку, образно говоря, из четырех арифметических действий использовала два: отнять и разделить. В итоге отнимать и делить стало нечего. Однако капитализм также знаком лишь с двумя действиями – сложением и умножением. Увы, половинным набором инструментов невозможно обходиться сколь угодно долго: до бесконечности складывать да умножать не удастся. Чрезмерное потребление в условиях скудных ресурсов вновь заведет в тупик всеобщего дефицита.
Нужен некий третий путь развития, при котором "арифметика" использовалась бы полностью. Нашей изначально хищнической цивилизации пришла пора стать сдержаннее: свободное потребление должно сочетаться с законодательными ограничениями. Следовательно, без государственного вмешательства никакой третий путь невозможен.
Новейшая история учит, что при наличии доброй воли правящая элита способна реализовывать самые амбициозные проекты. Так, в 1980-х Китаю удалось покончить с голодом и резко сократить критически высокую рождаемость. В те же годы Италия ликвидировала левацкий терроризм и разгромила основные силы мафии вместе с ее чиновными покровителями. А экономические "чудеса", произошедшие по командам "сверху" в таких непохожих друг на друга странах, как Япония и Германия, Южная Корея и Польша, Финляндия и Тайвань? Ни отдельным людям, ни целым корпорациям не осуществить того, что под силу государственной машине, ведомой честными энтузиастами.
Попробуем сформулировать основные самоограничения, в которых остро нуждается население Земли. Сразу отвергнем вариант некой карточной системы, которая установила бы нормативы потребления всего и вся. Нет, требуются более тонкие регуляторы, которые сделают избыточное потребление невыгодным.
Начнем с жилья. Неужели массовое строительство типовых квартир или коттеджей сложнее освоения космоса, ядерной энергетики, авиации, генной инженерии, роботизации и других великих достижений разума? Разве проблема перенаселенных квартир – не позор в век высочайших технологий?
Между тем главным дефицитом является как раз-таки изолированное жилье. Если при социализме люди десятилетиями ожидали его получения от государства, то при капитализме люди десятилетиями расплачиваются за него с банком-кредитором. Иными словами, при любом общественном строе добрую половину сознательной жизни большинство людей мучительно решали и решают "квартирный вопрос". Тем временем в семьях вырастают дети, и "вопрос" вновь обостряется, становясь бичом всего жизненного пути.
Рыночная торговля жильем не оправдывает себя еще и потому, что порождает спекуляции ипотечными кредитами и их "воздушными" производными. В 2007 году это столкнуло в финансовый кризис Соединенные Штаты, и в 2008-м аукнулось по всему белу свету.
Жилье без наживы
А Москва? Задыхающийся от тесноты город, где десятки тысяч людей ютятся в вагонах, подвалах и офисах, бешено застраивается "элитными" многоэтажками. Потом они годами стоят полупустыми, потому что купить квартиру может лишь долларовый миллионер.
Погоне строителей за прибыльностью "квадратов" и страсти богатеев к необозримым габаритам жилья нужно противопоставить нравственное решение. Обеспечением крыши над головой должно заниматься государство, строя жилье за счет бюджета.
Ни в коем случае не имею в виду бесплатной раздачи квартир, в какой бы форме она ни производилась. Например, в 1970-х годах в ФРГ возник автономизм – левацкая идеология, которая вообще вычеркнула жилье из списка товаров и призвала нуждающихся захватывать пустующие квартиры и дома.
Нет, жилье – это, безусловно, товар, но товар особый – наипервейшей необходимости. Поэтому он не может быть предметом наживы: это же, в конце концов, не автомобиль, без которого многие обходятся. На мой взгляд, государство должно минимально удовлетворять жилищные потребности по мере их возникновения – из расчета одной небольшой комнаты на человека.
Вы достигли совершеннолетия и желаете отселиться? Извольте получить у государства в кредит "малосемейку" – малогабаритную "однушку". Достанется она вам по строго фиксированной цене и с процентами, не превышающими ставки рефинансирования центробанка вашей страны.
Женились? Получите у государства в кредит "двушку". Выплаченные к этому времени за "однушку" деньги вам зачтут при погашении стоимости новой квартирки. А в освобожденную вами "малосемейку" въедет новый жилец и начнет расплачиваться за нее с государством.
У вас родилась двойня? Поздравляем – переезжайте в четырехкомнатную квартиру или в коттедж, таунхаус. Но вот дети выросли, да и разлетелись по своим собственным "однушкам". А супруги остались вдвоем: зачем им целый коттедж? Пускай перебираются в "двушку" и получают от государства денежную компенсацию – разницу между ценой бывшего своего коттеджа и ценой нового своего "жилища".
Но что, если пара не пожелает расставаться с обжитым коттеджем – как тут-то быть? О принудительном переселении речь не идет, однако за избыточно потребляемую площадь придется платить драконовский налог. Если лишние метры по карману – живите на здоровье в полупустом доме! Несомненно, абсолютное большинство пар откажутся от бессмысленных расходов и освободят пустующий метраж.
Либеральный рыночник может возразить, что увеличение роли государства в экономике оборачивается ростом коррупции. Повторю: жилье, как жизненно необходимый ресурс, следует вывести из рыночной стихии. Что же касается коррупции, то она расцветает там, где имеется прибыльность.
Извлечение частными лицами прибыли от торговли квартирами есть цивилизационное недоразумение – архаичное и аморальное.
Вселенская утопия
Конечно, полем для злоупотреблений может стать битва строительных компаний за грандиозные госзаказы на возведение жилья. Однако и сегодня фирмы за откаты добиваются бюджетного финансирования своих товаров и услуг. Но это сфера ответственности правоохранительных органов – при чем тут бездомные?
И все же кому-то наш проект покажется утопичным и конфликтогенным. Мол, не удастся ввести убойные налоги на обладателей вилл с их лоббистскими возможностями, безумно сложно наладить бесперебойную "циркуляцию" квартир, практически невозможно обеспечить их удовлетворительное территориальное расположение, неясна судьба меблировки съезжающих жильцов и так далее.
Не станем возражать. Данная статья призвана нащупать концепцию, согласно которой общество потребления сумеет трансформироваться в нечто значительно более разумное. У любой концепции найдутся слабые стороны, но их детализация и оптимизация – дело времени.
Кроме того, прошу уважаемых критиков обратить внимание не на гипотетическую утопичность предлагаемой идеи, а на подлинную утопию. Всемирная рецессия наглядно – и не в первый раз уже! – продемонстрировала наивность упований на то, будто свободный рынок способен сам сбалансировать спрос и предложение.
Виной всему "человеческий фактор": самоограничительному, рациональному поведению бизнеса препятствует безграничная жадность. Именно ею были надуты лопнувшие пузыри деривативов и финансовых пирамид. "Все должно расти: рынки ценных бумаг на будущие сделки, хедж-фонды, ценные бумаги на ценные бумаги и хеджирование хеджинговых операций, и так до бесконечности", – так описывает докризисные настроения Александр Дугин, профессор МГУ им. Ломоносова.
Планетарная экономика буквально уперлась в тотальную "финансиализацию", при которой цена товара все меньше определяется соотношением спроса и предложения, а все более – капризами портфельных (финансовых) инвесторов. Однако основы человеческого существования – в частности, продовольствие – невозможно производить из воздуха. Мы не умеем засевать поля производными финансовыми инструментами, да и свиньи с коровами привыкли к иной пище.
Экономически состоятельные государства поневоле ввязались в дорогостоящие операции по спасению крупнейших хозяйствующих субъектов. И возглавил эту кипучую деятельность не кто иной, как оплот свободного предпринимательства в лице США, что дало основание профессору Стэнфордского университета Джону Тейлору съязвить: "Высшие чиновники ратуют за мощную и систематическую регулировку рисков. Но наиболее существенным источником опасности выступает само американское правительство".
Этатизация наступает
Понятно, что Тейлор прежде всего имеет в виду вмешательство в компетенцию частного сектора. Таким образом нарушаются условия для честной конкуренции: попустительствуя банкротству одних компаний, государство оказывает мощную поддержку другим и национализирует третьи, отчего те вряд ли становятся более эффективными – скорее, менее ответственными.
Тем не менее, объективные минусы этатизации (огосударствление) являются неизбежными издержками: перемелется – мука будет. Подчеркнем: если государство захочет, значит, оно сможет. Когда-то несбыточными утопиями казались и ограничение абсолютной монархии конституцией, и всеобщее избирательное право, и лицензирование деятельности, и сертификация продукции, и даже штрих-код на упаковке. А вот и пара свежих фактов из отечественных реалий.
Еще в 2005 году утопией представлялся подъем агропромышленного комплекса. Однако благодаря господдержке последних четырех лет АПК оказался единственной отраслью народного хозяйства, которая продолжала расти в условиях кризиса. Теперь и самообеспечение продовольствием больше не выглядит утопией, и превращение России в его экспортера не за горами (не имею в виду экспорт зерна – подобно нефти, это сырьевой продукт с низкой добавленной стоимостью).
А запрет всевозможной пиротехники? Впервые за много лет россияне провожали и встречали Новый год без идиотического свиста потешных ракет и инфантильно рвущихся отовсюду фейерверков, петард, хлопушек. Бесконечно жаль, что прологом к введению данной меры стала пермская трагедия, а не упредившие ее действия. Но, может быть, этот пример убедит государство в преимуществе превентивных сценариев над догоняющими?
"Неизбежно и существенное расширение роли государственного регулирования финансовых рынков, – прогнозирует Владимир Мау, ректор Академии народного хозяйства при правительстве России. – Правда, остается открытым вопрос о принципах и инструментах этого регулирования. Эта задача будет, по-видимому, находиться в числе приоритетов дискуссий экономистов и политиков в обозримом будущем. Ее решение станет одним из условий выхода из глобального кризиса и установления нового экономического миропорядка".
В ближайшие десятилетия повсеместная этатизация будет усиливаться в любом случае – независимо от способов решения "квартирного вопроса" и профилактики финансовых пузырей. Дело в том, что и другие глобальные проблемы также неразрешимы без активного государственного участия.
Преимущества патернализма
По мере увеличения средней продолжительности жизни младшее поколение больше не в силах содержать старших. Солидарная пенсионная система – распределение части вырученных за продукцию средств среди бывших работников – переживает закат: пенсии в своей солидарной части сжимаются как шагреневая кожа.
Но в XXI веке и накопительная часть пенсии по той же самой причине резко утрачивает значение. Работник просто не успевает накопить достаточно средств, чтобы сносно существовать на них после выхода на пенсию – этот срок на "канцелярите" цинично именуется "временем дожития". Красноречивым примером служит провал пенсионной реформы в России (галопирующий дефицит Пенсионного фонда), да и в других стареющих странах положение немногим лучше. Нетрудно предположить дальнейшую этатизацию содержания "самортизированной" рабочей силы, а именно – перевод пенсионеров на бюджетное финансирование по всему миру.
Еще одна проблема связана, как ни странно, с успехами генетики. Благодаря недавней расшифровке генома человека ожидается, что в ближайшие 20–30 лет общедоступными станут тесты по анализу ДНК на предрасположенность к ряду заболеваний. Однако профессор университета Брандиса (США) Стефен Чекетти напоминает, что страхование базируется на неумении предсказывать будущее.
Теперь же, узнав об отсутствии генетических рисков, человек не купит соответствующей страховки. Чтобы удержаться на плаву при сокращении спроса, страховым компаниям придется увеличить стоимость страховок. А это сделает их непривлекательными для еще большего числа людей. И так далее – пока не рухнет весь рынок добровольного медицинского страхования.
"Основные медицинские услуги всем гражданам независимо от их генетической предрасположенности сумеет обеспечить лишь единственный гарант – государство, – делает вывод Чекетти. – А наиболее дорогие медикаменты и услуги из списка общедоступных придется убрать: их смогут позволить себе только очень состоятельные люди – за свои деньги".
Разумеется, сейчас еще трудно судить, в какой степени здравоохранение "переляжет" на бюджетное финансирование, но тренд очевиден.
Как конкретно различные экономики будут выпутываться из складывающейся ситуации с резким ростом государственной ответственности и государственных же расходов? Ответить попытаемся ближе к финалу, а пока обратим внимание вот на что. Для России, Украины, Белоруссии характерен патернализм: людей веками опекала сельская община, а затем и партхозноменклатура
"В глубинах национального бытия сложился политарный порядок выживания с признаками: централизм, дирижизм, этатизм, – констатирует Виктор Ильин, профессор МВТУ им. Баумана. – Говоря кратко, базис отечественной идентичности – сильная, проникающая государственность, в агрессивной конфликтогенной среде обеспечивающая преимущества существования".
По-видимому, те же США с их индивидуализмом в качестве высшей ценности таких "преимуществ существования" лишены. Оно и заметно. Сверхдержаве, ставшей источником кризиса, регулирование рынка дается с большим скрипом – прислушайтесь хотя бы к мощному хору обвинений в социализме, которому подвергается реформа здравоохранения "по Обаме".
Автомобильный апокалипсис
Зададимся вопросом: почему на фоне чудовищного экономического спада цены на нефть после краткого перерыва вернулись пускай и не на докризисную, но на отнюдь немалую высоту?
"В январе [2009 года] была драма: упала цена до $30 за баррель, – с иронией вспоминает об этом российский академик Виктор Ивантер. – Но обходится-то добыча одного барреля всего в $15. Так это же отлично, 100% прибыли. Другое дело, что при цене $30 за баррель не может быть никакого разбуривания арктического шельфа...".
Что ж, в I квартале 2010 года прибыль в нефтяном экспорте переваливала уже за 500%: будем надеяться, наши нефтяники вот-вот начнут освоение новых месторождений. Однако никаких природных кладовых не хватит на ближайшие 40–50 лет, если автомобилизация китайцев и индийцев будет шагать нынешним стремительным темпом. Ей даже кризис не помешал – вот вам и важнейшее основание для дороговизны углеводородов.
В Китае и Индии проживают 40% населения планеты, и взлет там уровня жизни обернулся мировым продовольственным кризисом в 2007 году. Если недавно сотни миллионов велосипедистов не досыта питались рисом, то теперь распробовали ветчину с сыром и полюбили личные авто!
Но допустим, научно-технический прогресс идет не менее интенсивно, и через 40–50 лет человечество пересядет на экологичные электромобили, а бензиновые и дизельные двигатели выйдут из употребления. Скорее всего, необходимое электричество будут производить атомные станции (в заметную роль возобновляемых источников энергии авторитетные специалисты не верят).
Однако нефть – не только энергоноситель, но и сырье для полимеров. Из них-то в основном и строят авто – независимо от типа двигателя. Сегодня в США свыше 250 млн грузовиков и легковушек, что составляет 85% численности американцев, причем автопарк ежегодно увеличивается на 5 млн, в то время как население прирастает вдвое медленнее.
Чтобы Китай с Индией достигли американской автомобилизации, потребуются свыше 2,5 млрд авто. Вероятно, производство этого астрономического количества средств передвижения поглотит все углеводороды и металлы планеты. Для сравнения: в начале 2010 года автомобильное "поголовье" Поднебесной составляло чуть больше 35 млн, то есть не превышало 3% населения страны.
А дорожная инфраструктура? Чем прежде всего отличается Нью-Йорк от Москвы? Грандиозные многоуровневые развязки, четкое деление автотраффика на транзитный и локальный обеспечивают среднюю скорость наземного транспорта в американском мегаполисе 38 км/час – космическую для российской столицы!
Между прочим, на каждую тысячу ньюйоркцев приходится около 900 легковых машин, а на тысячу москвичей – не более 400. Так что, на первый взгляд, есть повод для оптимизма – в запасе у нас опыт Нью-Йорка.
Не средство передвижения
Ну, а как дела в других столицах? В Берне додумались до совместного использования машин несколькими автолюбителями – по графику. В Токио сооружают "пятислойные" транспортные артерии. В Лондоне и особенно в Риме взимают немалые деньги за въезд в центр. И так далее. Но наряду с этими отчаянными шагами число автомобилей все равно растет, и в индустриальных и постиндустриальных странах пробки становятся все более безнадежными.
Пожалуй, за одним исключением. Это – Сингапур. Быть там автомобилистом – роскошь. Платят за все и помногу: за право купить машину, за право ее ввезти, за ее регистрацию в местной ГАИ, за содержание дорожной сети, за пользование автотрассами. Почему же опыт процветающего города-государства до сих пор не получил распространения?
Да потому, что наш мир далек от разумного устройства. Разумный мир – это в первую очередь мир рациональный. Такой, в котором человек потребляет ровно столько благ, сколько ему необходимо для выполнения жизненно важных функций. Обществу предстоит вычислить пороги разумности, при преодолении которых начинается избыточное потребление – "сон разума". За него придется вносить отдельную плату. Это и будут те самые тонкие регуляторы, о которых говорилось выше.
Сколько человек едут в легковой машине? Как правило, – один, реже – двое, еще реже – трое, четверо, пятеро. А места полупустая машина занимает столько, сколько битком набитая. Что уж говорить о лимузине на десятерых, который возит лишь водителя и его патрона! Разумно ли, чтобы "колбаса" мощностью в 500 лошадиных сил занимала место сразу трех или четырех "малолитражек"?
Автомобильная пробка – очевидный признак неразумного мира. Это нервотрепка, повышенный расход горючего, загрязнение воздуха, ускоренная амортизация, а главное – уничтожение такого невосполнимого витального ресурса, как время. Возможно, в старину, когда не было электричества, неграмотные предки могли беспечно разбазаривать дни и месяцы. Но в информационных потоках цена времени неуклонно растет – жалко расходовать его на пустяки! Кстати, средняя скорость передвижения в московском метро превышает 40 км/ч – почти вдвое выше, чем по улицам.
Итак, рецепт есть: государства могут избавить мегаполисы от пробок, если решительнее и шире распространят опыт Рима, Лондона и отчасти Сингапура. При этом, например, России совершенно не потребуются драконовские меры против автомобилистов за городом. Собственно говоря, и сейчас разумные жители столиц добровольно оставляют машины близ окраинных станций метро, чтобы добраться до делового центра под землей.
Недаром отчеканил Михаил Булгаков: "разруха не в клозетах, а в головах".
Менестрели безумия
Еще одна привычная глупость – тратить в пути на работу более часа. Вред тут наносится и обществу (те же пробки, давка в транспорте), и себе, любимому. Установлено, что такой человек в целом ощущает себя гораздо несчастнее того, кто добирается до работы быстрее, чем за час.
На Западе эта проблема куда менее остра, чем в наших краях с традиционно низкой мобильностью граждан. В США люди селятся там, где находят работу; у нас – ездят на работу оттуда, где когда-то поселились сами или их предки. Множество жителей Подмосковья затрачивают ежедневно на дорогу по 4–5–6 часов – мыслимое ли это дело?!
Используя отечественные "преимущества существования" из вышеприведенной цитаты, нужно избавляться от недостатков этого самого существования. Проблема мобильности будет в основном разрешена, когда государство отменит наконец регистрацию по месту жительства или пребывания. От этой нехитрой и давно назревшей меры многие ощутят себя заметно счастливее, чем прежде, причем как россияне, так и приезжие. В Бразилии, Чили, Канаде, в абсолютном большинстве иных стран, даже в коммунистическом Китае нет никакой регистрации ни для "своих", ни для "чужих". Институту прописки – уродливому пережитку не советского, а еще крепостного прошлого, – не место в разумном мире.
Итак, свобода должна разумно сочетаться с ограничениями. Мы не призываем "ходить в рванине" и умирать с голоду – мы призываем соблюдать меру. Увы, среднестатистический индивид с годами развивается от больших самоограничений (внушенных родителями, воспитателями, учителями) к меньшим самоограничениям: безбрежная свобода имеет свойство отключать "тормоза".
Нетвердо усвоив в детстве некоторые идеалы, вступающий в самостоятельную жизнь человек становится жертвой идеологии нарастающего потребления. Отовсюду заливаются менестрели общественного безумия – реклама и пиар. Первая "бьет по глазам и ушам" прямой наводкой: купи меня, потому что я крутой! Второй действует поделикатнее: взгляни, какой он крутой, и если хочешь быть похожим на него, покупай такие же шмотки и тачки, как у него! Американский футуролог Пол Саффо верно подмечает: "Неслучайно и совпадение потребительского бума с распространением телевидения".
Чтобы безгранично потреблять, все хотят стать миллионерами. Но если вы можете тратить без счета, то разве откажетесь от поездок в лимузине по центру города? Максимум денег противоречит даже минимуму ограничений и служит приводным ремнем неразумной свободы. Вот почему в XXI веке все большие сомнения вызывает прежнее слепое поклонение идолу частной собственности: ее разрастанию должны препятствовать некие рамки.
Исследователь советского и российского обществ Сергей Кара-Мурза и вовсе убежден: "Никакого "естественного", биологически присущего человеку "чувства" частной собственности не существует, это – исторически обусловленная часть культуры, продукт общественных отношений. Возник этот продукт в определенных условиях, побыл в культуре и исчезнет".
Устаревшая парадигма
Обратимся к "Индексу процветания 2009 года", опубликованному Институтом Legatum – политконсалтинговой и правозащитной организацией (головной офис в ОАЭ). При расчете учитывались десятки показателей, часть которых отражали конкурентоспособность экономики, а другая часть – уровень жизни.
Тройку лидеров образовали Австралия, Австрия и Финляндия; Сингапур разделил 4-е место с ФРГ и США; следующее, 7-е место досталось Швейцарии; на 8-м обосновался Гонконг; на 9-м – Дания и Новая Зеландия; на 11-м – Нидерланды; на 12-м – Швеция; на 13-м – Япония; 14-е поделили Норвегия, Франция, Бельгия, Канада и Великобритания.
За исключением США, все эти страны обходятся почти без супербогачей. Зато Россия с ее миллиардерами, имена которых знает весь мир, заняла 57-е место. Да, любой рейтинг — штука условная, достаточно сказать, что выше нас в данном случае поднялись такие великие державы, как Ботсвана и Намибия.
Однако в целом приведенное ранжирование стабильно фиксируется и всевозможными прочими исследованиями – уровней экономической свободы, коррупции, удобства проживания и ведения бизнеса, удовлетворенности жизнью. Есть над чем задуматься?
Быть супербогачами невыгодно там, где государства ввели прогрессивные шкалы налогов на доходы, автомобильные мощности, площади недвижимости. По мере исчерпания ресурсов эти ставки будут только расти. Но вдобавок к фискальным санкциям необходимо навести порядок в умах — требуется убедить людей, что сверхбогатство некрасиво и неприлично, а посему не может быть модным. Лихорадочная погоня за частной собственностью стала такой же устаревшей парадигмой протестантского капитализма, каковой было тотальное обобществление при реальном социализме.
Мода – категория очень и очень важная. Задавая стандарты потребления, она выступает могучей силой всего образа жизни. Подрастающим поколениям предстоит растолковать: истинная власть сокрыта не во владении чем-либо, но в возможности этим самым "чем-либо" пользоваться. Вслед за сверхбогатством должен выйти из моды и шоппинг. Бесспорно, шопоголики останутся, но число их уложится в некие здравые пределы.
Вместе с тем мы призываем государство облегчить людям незаменимое потребление, и прежде всего, как отмечалось, жилье. Лишь после этого можно приступить к главному: заняться подъемом в обществе престижа знаний и духовных ценностей, ибо в противном случае мир наделенных разумом существ попросту не может быть разумен.
Знаниям и духовным ценностям предстоит заменить собой бездумное потребительство. Но, согласитесь, достаточно сложно напитываться подобными ценностями, занимаясь элементарным выживанием. Выживающие всегда слабы. Не может быть сильным тот, кто боится остаться без пищи или дома.
Здоровый скепсис
В России страх перед нищетой породил моду на средний класс, принадлежность к которому связывается исключительно с уровнем материального достатка. Даже государственная концепция развития-2020 относит к этому классу граждан "со среднедушевым доходом свыше шести прожиточных минимумов, а также имеющих автомобиль, банковские сбережения и возможность регулярного отдыха за границей".
И далее в том же документе: "Экономический рост приведет к существенному расширению численности среднего класса, для которого будет характерно более ответственное отношение к здоровью, желание и способность вкладывать средства в профилактику и лечение заболеваний. Средний класс будет формировать более высокие требования к качеству предоставляемой медицинской помощи..."
Так в головы вбиваются сразу и типичная потребительская психология и превратное представление о среднем классе. В результате у нас большинство наемных работников, по размерам зарплат гордо числящих себя в среднем классе, являются дилетантами, живущими ради выходных и развлечений. На работе такой "средний класс" испытывает когнитивный диссонанс и стремление поскорее вернуться в излюбленное состояние изощренной праздности: тот же шоппинг, кинотеатры, боулинги, фитнесы, дансинги и прочие тусовки. Какой уж тут эффективный труд – разве что его имитация!
А вот в Америке "зачисление" в средний класс происходит с учетом квалификационного ценза. В свою очередь, квалификация определяет и порядок годового дохода. За океаном средний класс в массе состоит из педагогов, медицинских работников, ученых, программистов, инженеров, управленцев.
У нас, да и во многих иных странах, средний класс не предполагает ни высокой образованности, ни обширных знаний, ни независимого мышления, ни цельного мировоззрения, ни высокого профессионализма, ни жажды созидательного труда. Все это просто не модно. В моде претензии на высокие зарплаты – на том безумном основании, что "некто получает еще больше, но ни черта при этом не делает".
Отсюда и вполне здоровый скепсис. С какой стати люди, избавленные государством от страха голодной смерти или боязни лишиться крыши над головой, самопроизвольно потянутся к знаниям и духовности? В американском английском есть понятие "Джо сикспэк" – так называют туповатого работягу, который замечательно отдыхает перед телевизором с упаковкой пива: six-pack – шесть банок. Близкое немецкое понятие, укоренившееся в британском английском и французском языках, – филистер, самонадеянный невежда. Он глотает ту же телепопсу и так же безразличен к проблемам общества, что и его "коллега" в Штатах.
Как превратить этого Homo Consumens et Televisualis – Человека Потребляющего и Телевизионного – в Homo Callidus et Spiritalis – Человека Знающего и Духовного? "Духовный" совсем необязательно должен значить "религиозный"; в качестве "бога" можно рассматривать и интеллект, и высокое искусство.
А при помощи все того же телевидения. Коль невозможно оторвать его жертв от экранов, используем телеманию во благо! Сегодня экранное мельтешение по большей части надежно блокирует мозг, лишая его способности к самостоятельному мышлению. Но государству будет по плечу исправить положение.
Да, дамы и господа: опять этатизация!
"Человек подобен дроби..."
Товары и услуги производятся по техническим регламентам. Покупая компьютер, вы знаете тактовую частоту его процессора и другие важные параметры. На бутылке с минеральной водой указан ее состав. При шиноремонте используются более или менее прописанные технологии.
Телефильмы снимаются исключительно ради будущих рейтингов, потому что чем больше аудитория, тем дороже рекламное время. Почему бы не разработать регламенты, которые зададут телепродукции некую планку, ниже которой опускаться нельзя?
Разве продюсеры, режиссеры, сценаристы, артисты и сами не будут рады выпускать просветительские, умные, развивающие передачи взамен интеллектуальной жвачки? Более ста лет назад Лев Толстой заметил: "Человек подобен дроби: в знаменателе – то, что он о себе думает, в числителе – то, что он есть на самом деле. Чем больше знаменатель, тем меньше дробь".
Ни для кого не секрет, что творческие люди с презрением относятся к своей работе, если ее итогом становится халтура. Всякому нормальному человеку – не "Джо сикспэку" – хочется, чтобы "числитель" был побольше. У литераторов есть термин "лабудить", то есть сочинять остросюжетную муру для самых невзыскательных читателей; этак "числитель" прирастить не удастся. Близкое словечко и у музыкантов-ремесленников: "лабать". Можно ли обозначить таким образом выступление, скажем, "Битлз"? Риторический вопрос.
Мы не призываем к печальной памяти худсоветам и прочим цензурным инструментам советской эпохи; мы призываем оградить народ от оболванивания. Неужели это аморально, несправедливо, бесчеловечно? И разве не пользуются спросом развивающие передачи – всевозможные телевикторины? Что же мешает интеллекту вытеснить с голубого глаза бездарно кривляющихся юмористов, музычку для "двуногих растений", светских львиц с одной извилиной и бесконечные сериалы для гуманоидов?
С помощью всемогущих ТВ и Интернета обществу предстоит усвоить этику "антикапитала". На смену мировоззрению по формуле "больше зарабатывай и потребляй" придет новое – с формулой "больше узнавай и созидай".
В условиях разумного расходования материальных ресурсов деньги неизбежно перестанут быть высшей ценностью. Тогда-то пик потребления сместится на знания и иную духовную пищу; оздоровится весь род людской. В этом деле ему по-настоящему помогут пастыри самых разных религий, включая даже протестантских старшин, которые неизбежно осознают всю серьезность вызовов нашего времени.
Как-никак, все земное из земли выходит, на земле и остается. А знания? Честь и хвала священнослужителям, если они убедят паству, что при переходе в мир иной душе придется сдать экзамен на общую эрудицию плюс зачет по бывшей земной профессии. Выдержавшие испытание отправятся, само собой, в рай, ну а двоечников ждет доучивание за "партами небесными".
Сейчас подобная проповедь выглядит шуткой?
Не забудем: в каждой шутке лишь доля шутки; прочее – правда.
От "выбора саранчи" к "выбору людей"
Между прочим, пока представления о рае и аде даже в одном и том же обществе зависят от достатка. Состоятельные верующие жертвуют храмам и убеждены, что ад – место для нищих. Бедные уверены в обратном, поскольку сомневаются в честном происхождении любого богатства. И этому антагонизму сотни лет.
Еще опаснее всемирное противостояние богатых и бедных народов. Здесь таятся корни вооруженных конфликтов, терроризма, пиратства, наркопроизводства, контрабанды и прочих зол. Если богатые страны сократят потребление, бедные смогут его увеличить, и неблагополучие в мире уменьшится.
Снизится оно и после того, как благодаря просвещению приверженцы разных конфессий вдруг выяснят, что веруют в единого господа – высший разум. В разные времена он обращался к разным народам через своих посланников Моисея, Будду, Заратуштру, Сократа, Иисуса, Мухаммада. Невежество раздувает угли вражды, а знания их гасят!
Может возникнуть опасение, будто широкая этатизация расстроит государственные финансы – на все предлагаемые расходы не хватит денег. Тем более, что заметное снижение потребления приведет к падению собираемости налогов. Но позвольте не согласиться.
Сократится избыточная торговля никчемной продукцией, однако увеличатся продажи образовательных услуг. Передача знаний – это и сегодня целая индустрия, которая часть своих доходов отчисляет бюджетам в виде налогов. Произойдет перераспределение: меньше налогов будут давать торговые сети, больше – университеты, технопарки, конструкторские бюро.
Быстрее знания пойдут в оборот – более компактными и безвредными станут автомобили, принципиально новые транспортные линии разошьют проблему пробок, выйдет из тупика термоядерная энергетика (кстати, по словам профессора-ядерщика Игоря Острецова, базовыми ядерно-космическими технологиями для нее обладает только Россия).
Чем мир разумнее, тем безопаснее. В общем виде можно смело принять: чем больше в обществе ученых и людей искусства, тем меньше в нем бандитов, мошенников и дураков, а вместе с ними – полиции, прокуроров, судей, надзирателей, психиатров. Значит, больше средств удастся направить на пенсионеров и медицинское страхование.
Мода на людей знающих и духовных обернется сокращением не только внутренней преступности, но и напряженности между странами, чему немало поспособствует замедление расходования невосполняемого сырья; в частности, снизится накал территориальных споров из-за месторождений. Это позволит разгрузить бюджеты силовых ведомств и высвободить человеческие ресурсы для образования и науки.
Заключение
Вследствие бурного технологического расцвета мы самоуверенно называем себя информационной цивилизацией, являясь по-прежнему устаревшим обществом с экономикой потребления вещей. Спасибо этой экономике за то, что она впервые в истории в основном удовлетворила "физиологические" и "экзистенциальные" потребности населения, лежащие в основании известной пирамиды Маслоу. Отчасти и кое-как насыщены также потребности среднего уровня – "социальные" и "престижные".
Но "духовные" потребности человека ("познание", "самоактуализация", "самовыражение"), которые Абрахам Маслоу расположил на вершине пирамиды, очень далеки от удовлетворения. Мир смотрит на них снизу вверх, и эту высоту удастся взять лишь обществу с экономикой потребления знаний. А уж оно осуществит такой научно-технический прорыв, какой не снится сейчас ни одному писателю-фантасту.
Альтернатива же ясна, как белый день: мы продолжим движение нынешним курсом, безмерно пожирая все на своем пути, – это "выбор саранчи".
"Выбор людей" – в корректировке направления: пробудившись ото "сна разума", мы поднимемся на новый виток эволюции. Не отказываясь от материализма, облагородимся с помощью идеализма.
В конце концов, идеал есть прекрасная и недостижимая цель всякого развития.
Человечество жаждет обновления.
Виктор Бирюков,
Атяшево – Саранск – Москва
Пиррова победа
Помните, программа КПСС предусматривала построение коммунизма к 1980 году? Однако этот срок миновал совершенно незаметно: коммунизма уже никто и не ждал, включая членов Политбюро ЦК. После многолетних лишений общество разъел вещизм, и "верхи" не стали его искоренять: воля к террору иссякла.
Через железный занавес перекинулась зараза тотального потребительства, в том числе и благодаря войне, в ходе которой народ познакомился с разнообразными западными товарами. Голодные идеалисты перековались в алчных реалистов, гонявшихся за джинсами и кроссовками, телевизорами и холодильниками, мебелью и автомобилями, этот перечень поистине бесконечен. Но товарный голод лишь усиливался: из продажи исчезали мясо и рыба, стиральный порошок и мыло, масло сливочное и растительное; начались зловещие перебои с хлебом.
Впрочем, первым сдался не Советский Союз, а несравненно более нищий Китай, где Дэн Сяопин затеял перестройку семью годами раньше Михаила Горбачева. Иными словами, наш последний генеральный секретарь не был оригинален, но не сумел воспользоваться китайским опытом (не факт, что такое вообще было возможно), за что и поплатился властью. А общество протестантской этики "всемерно потреблять здесь и сейчас" восторжествовало над обществом идеалов "создадим светлое будущее для потомков".
Победа оказалась пирровой. Расколовшиеся на 15 фрагментов строители коммунизма принялись потреблять со рвением неофитов и скоро ментально уже не отличались от своих "капиталистических" современников. Одновременно к компании потребляющих присоединились многочисленные народы Индии и Индонезии, Бразилии и Мексики, других быстро развивающихся стран.
В начале XXI века шоппинг по популярности вырвался на 2-е место в мире. Что на 1-м месте, знаете? Телевидение – то самое, которое, по словам одного блоггера, есть "способ посмотреть на людей, которых вы бы не пустили на свой порог". Такие вот нейтрализаторы стресса у "винтиков потребления", в число которых парадоксальным образом затесались многочисленные особы, мнящие себя интеллигентами. Но духовного убожества не скрыть – ни за хорошими манерами, ни за вальяжным поведением!
Тут ведь даже отсутствие средств – не помеха: потребительские кредиты успешно усугубляют хроническое безденежье большинства живущих. Homo Consumens – Человек Потребляющий – на каждом шагу покупает ненужные ему вещи и продукты. Избыточную обувь и одежду некогда носить, в мусоропроводы летят упаковки тухлятины, квартиры захламлены сверх всякой меры. Это ли не дивный образчик коллективной шизофрении?
Бесполезность зачастую кроется в самом товаре: если буханку хлеба теоретически можно употребить на 95% (за исключением упаковки), то в бытовой электронике множество функций обычно никак и никем не используются. Что уж говорить о могучем автомобиле, который ползает по Москве со средней скоростью 22 км/час, причем этот показатель ежегодно снижается на 1 км/час?
Три вызова времени
Здесь-то и таятся цивилизационные риски, которых прежде не знало человечество.
Во-первых, массовое приобретение ради приобретения является разбазариванием ресурсов – люди превращаются в геростратиков. Основа нашего существования – сельхозугодья. Если полвека назад в среднем на человека приходились 24 га плодородной земли, то ныне – 12 га. Сколько останется еще через 50 лет? Пожалуй, не 6 га, а меньше, в информационную эпоху все процессы протекают с ускорением. Но больше на Земле взять землю негде, простите за каламбур: 80% угодий, пригодных под зерновые, уже задействованы, из них 15% испорчены "химией" (удобрения, инсектициды, гербициды).
Во-вторых, потребительская психология ведет к нравственной и умственной деградации целых поколений. Выбор вуза диктуется не способностями, а зарплатами его выпускников. Кумирами стали "гламурные подонки", а не выдающиеся ученые. Идеал молодежного сознания – бездельник из ночного клуба. Причем сей тунеядец незаслуженно пользуется интеллектуальной продукцией – Интернетом, телефонией, GPS. От потребительства зашкаливают продажность и неверность; "кинуть", "слить", "впарить", "откатить", "слупить" – вот лексика наших дней. Мечты о безудержном потреблении растлевают умы, и девочки со школьной скамьи становятся "охотницами за мужьями", а взрослые мужчины ничтоже сумняшеся берутся за работу, о которой не имеют представления, – лишь бы "рубить бабло".
В-третьих, победители идеалистов обречены, как ни странно, на численное сокращение – если не на вымирание. "В обществе, где главной ценностью является потребление, отсутствует потребность в детях... поскольку дети снижают потребление и выступают контрценностью", – констатирует российский публицист Юрий Крупнов. Материнство и отцовство устарели – к чему плодить нищету? Вместо воспитания очередного ребенка приятней валять ежегодно дурака в экзотических краях! Эту убогую логику понемногу усваивают и мигранты, которые прорываются из Азии и Африки в страны с высокими стандартами потребления.
"Когда все хоть сколько-нибудь значимое можно купить и продать, когда можно легко отказаться от обязательств, потому что они нам уже не выгодны, когда спасения мы ищем в шоппинге, а голос пастыря нам заменяет реклама, когда ценность человека измеряется тем, сколько он зарабатывает и тратит, тогда получается, что рынок уничтожает ценности, от которых сам, по большому счету, зависит", – печалится доктор философии Джонатан Сакс из Великобритании. – "Мы продолжаем дискутировать о климатических изменениях, но ни словом не вспоминаем об отцовстве... В современной культуре нет места понятию жертвы, а без жертв невозможно воспитать детей".
Вид Homo Sapiens – Человек Разумный – совершает постепенное самоубийство. А разум-то при чем?
По воле государства
Социалистическая схема распределения оказалась непригодной, поскольку, образно говоря, из четырех арифметических действий использовала два: отнять и разделить. В итоге отнимать и делить стало нечего. Однако капитализм также знаком лишь с двумя действиями – сложением и умножением. Увы, половинным набором инструментов невозможно обходиться сколь угодно долго: до бесконечности складывать да умножать не удастся. Чрезмерное потребление в условиях скудных ресурсов вновь заведет в тупик всеобщего дефицита.
Нужен некий третий путь развития, при котором "арифметика" использовалась бы полностью. Нашей изначально хищнической цивилизации пришла пора стать сдержаннее: свободное потребление должно сочетаться с законодательными ограничениями. Следовательно, без государственного вмешательства никакой третий путь невозможен.
Новейшая история учит, что при наличии доброй воли правящая элита способна реализовывать самые амбициозные проекты. Так, в 1980-х Китаю удалось покончить с голодом и резко сократить критически высокую рождаемость. В те же годы Италия ликвидировала левацкий терроризм и разгромила основные силы мафии вместе с ее чиновными покровителями. А экономические "чудеса", произошедшие по командам "сверху" в таких непохожих друг на друга странах, как Япония и Германия, Южная Корея и Польша, Финляндия и Тайвань? Ни отдельным людям, ни целым корпорациям не осуществить того, что под силу государственной машине, ведомой честными энтузиастами.
Попробуем сформулировать основные самоограничения, в которых остро нуждается население Земли. Сразу отвергнем вариант некой карточной системы, которая установила бы нормативы потребления всего и вся. Нет, требуются более тонкие регуляторы, которые сделают избыточное потребление невыгодным.
Начнем с жилья. Неужели массовое строительство типовых квартир или коттеджей сложнее освоения космоса, ядерной энергетики, авиации, генной инженерии, роботизации и других великих достижений разума? Разве проблема перенаселенных квартир – не позор в век высочайших технологий?
Между тем главным дефицитом является как раз-таки изолированное жилье. Если при социализме люди десятилетиями ожидали его получения от государства, то при капитализме люди десятилетиями расплачиваются за него с банком-кредитором. Иными словами, при любом общественном строе добрую половину сознательной жизни большинство людей мучительно решали и решают "квартирный вопрос". Тем временем в семьях вырастают дети, и "вопрос" вновь обостряется, становясь бичом всего жизненного пути.
Рыночная торговля жильем не оправдывает себя еще и потому, что порождает спекуляции ипотечными кредитами и их "воздушными" производными. В 2007 году это столкнуло в финансовый кризис Соединенные Штаты, и в 2008-м аукнулось по всему белу свету.
Жилье без наживы
А Москва? Задыхающийся от тесноты город, где десятки тысяч людей ютятся в вагонах, подвалах и офисах, бешено застраивается "элитными" многоэтажками. Потом они годами стоят полупустыми, потому что купить квартиру может лишь долларовый миллионер.
Погоне строителей за прибыльностью "квадратов" и страсти богатеев к необозримым габаритам жилья нужно противопоставить нравственное решение. Обеспечением крыши над головой должно заниматься государство, строя жилье за счет бюджета.
Ни в коем случае не имею в виду бесплатной раздачи квартир, в какой бы форме она ни производилась. Например, в 1970-х годах в ФРГ возник автономизм – левацкая идеология, которая вообще вычеркнула жилье из списка товаров и призвала нуждающихся захватывать пустующие квартиры и дома.
Нет, жилье – это, безусловно, товар, но товар особый – наипервейшей необходимости. Поэтому он не может быть предметом наживы: это же, в конце концов, не автомобиль, без которого многие обходятся. На мой взгляд, государство должно минимально удовлетворять жилищные потребности по мере их возникновения – из расчета одной небольшой комнаты на человека.
Вы достигли совершеннолетия и желаете отселиться? Извольте получить у государства в кредит "малосемейку" – малогабаритную "однушку". Достанется она вам по строго фиксированной цене и с процентами, не превышающими ставки рефинансирования центробанка вашей страны.
Женились? Получите у государства в кредит "двушку". Выплаченные к этому времени за "однушку" деньги вам зачтут при погашении стоимости новой квартирки. А в освобожденную вами "малосемейку" въедет новый жилец и начнет расплачиваться за нее с государством.
У вас родилась двойня? Поздравляем – переезжайте в четырехкомнатную квартиру или в коттедж, таунхаус. Но вот дети выросли, да и разлетелись по своим собственным "однушкам". А супруги остались вдвоем: зачем им целый коттедж? Пускай перебираются в "двушку" и получают от государства денежную компенсацию – разницу между ценой бывшего своего коттеджа и ценой нового своего "жилища".
Но что, если пара не пожелает расставаться с обжитым коттеджем – как тут-то быть? О принудительном переселении речь не идет, однако за избыточно потребляемую площадь придется платить драконовский налог. Если лишние метры по карману – живите на здоровье в полупустом доме! Несомненно, абсолютное большинство пар откажутся от бессмысленных расходов и освободят пустующий метраж.
Либеральный рыночник может возразить, что увеличение роли государства в экономике оборачивается ростом коррупции. Повторю: жилье, как жизненно необходимый ресурс, следует вывести из рыночной стихии. Что же касается коррупции, то она расцветает там, где имеется прибыльность.
Извлечение частными лицами прибыли от торговли квартирами есть цивилизационное недоразумение – архаичное и аморальное.
Вселенская утопия
Конечно, полем для злоупотреблений может стать битва строительных компаний за грандиозные госзаказы на возведение жилья. Однако и сегодня фирмы за откаты добиваются бюджетного финансирования своих товаров и услуг. Но это сфера ответственности правоохранительных органов – при чем тут бездомные?
И все же кому-то наш проект покажется утопичным и конфликтогенным. Мол, не удастся ввести убойные налоги на обладателей вилл с их лоббистскими возможностями, безумно сложно наладить бесперебойную "циркуляцию" квартир, практически невозможно обеспечить их удовлетворительное территориальное расположение, неясна судьба меблировки съезжающих жильцов и так далее.
Не станем возражать. Данная статья призвана нащупать концепцию, согласно которой общество потребления сумеет трансформироваться в нечто значительно более разумное. У любой концепции найдутся слабые стороны, но их детализация и оптимизация – дело времени.
Кроме того, прошу уважаемых критиков обратить внимание не на гипотетическую утопичность предлагаемой идеи, а на подлинную утопию. Всемирная рецессия наглядно – и не в первый раз уже! – продемонстрировала наивность упований на то, будто свободный рынок способен сам сбалансировать спрос и предложение.
Виной всему "человеческий фактор": самоограничительному, рациональному поведению бизнеса препятствует безграничная жадность. Именно ею были надуты лопнувшие пузыри деривативов и финансовых пирамид. "Все должно расти: рынки ценных бумаг на будущие сделки, хедж-фонды, ценные бумаги на ценные бумаги и хеджирование хеджинговых операций, и так до бесконечности", – так описывает докризисные настроения Александр Дугин, профессор МГУ им. Ломоносова.
Планетарная экономика буквально уперлась в тотальную "финансиализацию", при которой цена товара все меньше определяется соотношением спроса и предложения, а все более – капризами портфельных (финансовых) инвесторов. Однако основы человеческого существования – в частности, продовольствие – невозможно производить из воздуха. Мы не умеем засевать поля производными финансовыми инструментами, да и свиньи с коровами привыкли к иной пище.
Экономически состоятельные государства поневоле ввязались в дорогостоящие операции по спасению крупнейших хозяйствующих субъектов. И возглавил эту кипучую деятельность не кто иной, как оплот свободного предпринимательства в лице США, что дало основание профессору Стэнфордского университета Джону Тейлору съязвить: "Высшие чиновники ратуют за мощную и систематическую регулировку рисков. Но наиболее существенным источником опасности выступает само американское правительство".
Этатизация наступает
Понятно, что Тейлор прежде всего имеет в виду вмешательство в компетенцию частного сектора. Таким образом нарушаются условия для честной конкуренции: попустительствуя банкротству одних компаний, государство оказывает мощную поддержку другим и национализирует третьи, отчего те вряд ли становятся более эффективными – скорее, менее ответственными.
Тем не менее, объективные минусы этатизации (огосударствление) являются неизбежными издержками: перемелется – мука будет. Подчеркнем: если государство захочет, значит, оно сможет. Когда-то несбыточными утопиями казались и ограничение абсолютной монархии конституцией, и всеобщее избирательное право, и лицензирование деятельности, и сертификация продукции, и даже штрих-код на упаковке. А вот и пара свежих фактов из отечественных реалий.
Еще в 2005 году утопией представлялся подъем агропромышленного комплекса. Однако благодаря господдержке последних четырех лет АПК оказался единственной отраслью народного хозяйства, которая продолжала расти в условиях кризиса. Теперь и самообеспечение продовольствием больше не выглядит утопией, и превращение России в его экспортера не за горами (не имею в виду экспорт зерна – подобно нефти, это сырьевой продукт с низкой добавленной стоимостью).
А запрет всевозможной пиротехники? Впервые за много лет россияне провожали и встречали Новый год без идиотического свиста потешных ракет и инфантильно рвущихся отовсюду фейерверков, петард, хлопушек. Бесконечно жаль, что прологом к введению данной меры стала пермская трагедия, а не упредившие ее действия. Но, может быть, этот пример убедит государство в преимуществе превентивных сценариев над догоняющими?
"Неизбежно и существенное расширение роли государственного регулирования финансовых рынков, – прогнозирует Владимир Мау, ректор Академии народного хозяйства при правительстве России. – Правда, остается открытым вопрос о принципах и инструментах этого регулирования. Эта задача будет, по-видимому, находиться в числе приоритетов дискуссий экономистов и политиков в обозримом будущем. Ее решение станет одним из условий выхода из глобального кризиса и установления нового экономического миропорядка".
В ближайшие десятилетия повсеместная этатизация будет усиливаться в любом случае – независимо от способов решения "квартирного вопроса" и профилактики финансовых пузырей. Дело в том, что и другие глобальные проблемы также неразрешимы без активного государственного участия.
Преимущества патернализма
По мере увеличения средней продолжительности жизни младшее поколение больше не в силах содержать старших. Солидарная пенсионная система – распределение части вырученных за продукцию средств среди бывших работников – переживает закат: пенсии в своей солидарной части сжимаются как шагреневая кожа.
Но в XXI веке и накопительная часть пенсии по той же самой причине резко утрачивает значение. Работник просто не успевает накопить достаточно средств, чтобы сносно существовать на них после выхода на пенсию – этот срок на "канцелярите" цинично именуется "временем дожития". Красноречивым примером служит провал пенсионной реформы в России (галопирующий дефицит Пенсионного фонда), да и в других стареющих странах положение немногим лучше. Нетрудно предположить дальнейшую этатизацию содержания "самортизированной" рабочей силы, а именно – перевод пенсионеров на бюджетное финансирование по всему миру.
Еще одна проблема связана, как ни странно, с успехами генетики. Благодаря недавней расшифровке генома человека ожидается, что в ближайшие 20–30 лет общедоступными станут тесты по анализу ДНК на предрасположенность к ряду заболеваний. Однако профессор университета Брандиса (США) Стефен Чекетти напоминает, что страхование базируется на неумении предсказывать будущее.
Теперь же, узнав об отсутствии генетических рисков, человек не купит соответствующей страховки. Чтобы удержаться на плаву при сокращении спроса, страховым компаниям придется увеличить стоимость страховок. А это сделает их непривлекательными для еще большего числа людей. И так далее – пока не рухнет весь рынок добровольного медицинского страхования.
"Основные медицинские услуги всем гражданам независимо от их генетической предрасположенности сумеет обеспечить лишь единственный гарант – государство, – делает вывод Чекетти. – А наиболее дорогие медикаменты и услуги из списка общедоступных придется убрать: их смогут позволить себе только очень состоятельные люди – за свои деньги".
Разумеется, сейчас еще трудно судить, в какой степени здравоохранение "переляжет" на бюджетное финансирование, но тренд очевиден.
Как конкретно различные экономики будут выпутываться из складывающейся ситуации с резким ростом государственной ответственности и государственных же расходов? Ответить попытаемся ближе к финалу, а пока обратим внимание вот на что. Для России, Украины, Белоруссии характерен патернализм: людей веками опекала сельская община, а затем и партхозноменклатура
"В глубинах национального бытия сложился политарный порядок выживания с признаками: централизм, дирижизм, этатизм, – констатирует Виктор Ильин, профессор МВТУ им. Баумана. – Говоря кратко, базис отечественной идентичности – сильная, проникающая государственность, в агрессивной конфликтогенной среде обеспечивающая преимущества существования".
По-видимому, те же США с их индивидуализмом в качестве высшей ценности таких "преимуществ существования" лишены. Оно и заметно. Сверхдержаве, ставшей источником кризиса, регулирование рынка дается с большим скрипом – прислушайтесь хотя бы к мощному хору обвинений в социализме, которому подвергается реформа здравоохранения "по Обаме".
Автомобильный апокалипсис
Зададимся вопросом: почему на фоне чудовищного экономического спада цены на нефть после краткого перерыва вернулись пускай и не на докризисную, но на отнюдь немалую высоту?
"В январе [2009 года] была драма: упала цена до $30 за баррель, – с иронией вспоминает об этом российский академик Виктор Ивантер. – Но обходится-то добыча одного барреля всего в $15. Так это же отлично, 100% прибыли. Другое дело, что при цене $30 за баррель не может быть никакого разбуривания арктического шельфа...".
Что ж, в I квартале 2010 года прибыль в нефтяном экспорте переваливала уже за 500%: будем надеяться, наши нефтяники вот-вот начнут освоение новых месторождений. Однако никаких природных кладовых не хватит на ближайшие 40–50 лет, если автомобилизация китайцев и индийцев будет шагать нынешним стремительным темпом. Ей даже кризис не помешал – вот вам и важнейшее основание для дороговизны углеводородов.
В Китае и Индии проживают 40% населения планеты, и взлет там уровня жизни обернулся мировым продовольственным кризисом в 2007 году. Если недавно сотни миллионов велосипедистов не досыта питались рисом, то теперь распробовали ветчину с сыром и полюбили личные авто!
Но допустим, научно-технический прогресс идет не менее интенсивно, и через 40–50 лет человечество пересядет на экологичные электромобили, а бензиновые и дизельные двигатели выйдут из употребления. Скорее всего, необходимое электричество будут производить атомные станции (в заметную роль возобновляемых источников энергии авторитетные специалисты не верят).
Однако нефть – не только энергоноситель, но и сырье для полимеров. Из них-то в основном и строят авто – независимо от типа двигателя. Сегодня в США свыше 250 млн грузовиков и легковушек, что составляет 85% численности американцев, причем автопарк ежегодно увеличивается на 5 млн, в то время как население прирастает вдвое медленнее.
Чтобы Китай с Индией достигли американской автомобилизации, потребуются свыше 2,5 млрд авто. Вероятно, производство этого астрономического количества средств передвижения поглотит все углеводороды и металлы планеты. Для сравнения: в начале 2010 года автомобильное "поголовье" Поднебесной составляло чуть больше 35 млн, то есть не превышало 3% населения страны.
А дорожная инфраструктура? Чем прежде всего отличается Нью-Йорк от Москвы? Грандиозные многоуровневые развязки, четкое деление автотраффика на транзитный и локальный обеспечивают среднюю скорость наземного транспорта в американском мегаполисе 38 км/час – космическую для российской столицы!
Между прочим, на каждую тысячу ньюйоркцев приходится около 900 легковых машин, а на тысячу москвичей – не более 400. Так что, на первый взгляд, есть повод для оптимизма – в запасе у нас опыт Нью-Йорка.
Не средство передвижения
Ну, а как дела в других столицах? В Берне додумались до совместного использования машин несколькими автолюбителями – по графику. В Токио сооружают "пятислойные" транспортные артерии. В Лондоне и особенно в Риме взимают немалые деньги за въезд в центр. И так далее. Но наряду с этими отчаянными шагами число автомобилей все равно растет, и в индустриальных и постиндустриальных странах пробки становятся все более безнадежными.
Пожалуй, за одним исключением. Это – Сингапур. Быть там автомобилистом – роскошь. Платят за все и помногу: за право купить машину, за право ее ввезти, за ее регистрацию в местной ГАИ, за содержание дорожной сети, за пользование автотрассами. Почему же опыт процветающего города-государства до сих пор не получил распространения?
Да потому, что наш мир далек от разумного устройства. Разумный мир – это в первую очередь мир рациональный. Такой, в котором человек потребляет ровно столько благ, сколько ему необходимо для выполнения жизненно важных функций. Обществу предстоит вычислить пороги разумности, при преодолении которых начинается избыточное потребление – "сон разума". За него придется вносить отдельную плату. Это и будут те самые тонкие регуляторы, о которых говорилось выше.
Сколько человек едут в легковой машине? Как правило, – один, реже – двое, еще реже – трое, четверо, пятеро. А места полупустая машина занимает столько, сколько битком набитая. Что уж говорить о лимузине на десятерых, который возит лишь водителя и его патрона! Разумно ли, чтобы "колбаса" мощностью в 500 лошадиных сил занимала место сразу трех или четырех "малолитражек"?
Автомобильная пробка – очевидный признак неразумного мира. Это нервотрепка, повышенный расход горючего, загрязнение воздуха, ускоренная амортизация, а главное – уничтожение такого невосполнимого витального ресурса, как время. Возможно, в старину, когда не было электричества, неграмотные предки могли беспечно разбазаривать дни и месяцы. Но в информационных потоках цена времени неуклонно растет – жалко расходовать его на пустяки! Кстати, средняя скорость передвижения в московском метро превышает 40 км/ч – почти вдвое выше, чем по улицам.
Итак, рецепт есть: государства могут избавить мегаполисы от пробок, если решительнее и шире распространят опыт Рима, Лондона и отчасти Сингапура. При этом, например, России совершенно не потребуются драконовские меры против автомобилистов за городом. Собственно говоря, и сейчас разумные жители столиц добровольно оставляют машины близ окраинных станций метро, чтобы добраться до делового центра под землей.
Недаром отчеканил Михаил Булгаков: "разруха не в клозетах, а в головах".
Менестрели безумия
Еще одна привычная глупость – тратить в пути на работу более часа. Вред тут наносится и обществу (те же пробки, давка в транспорте), и себе, любимому. Установлено, что такой человек в целом ощущает себя гораздо несчастнее того, кто добирается до работы быстрее, чем за час.
На Западе эта проблема куда менее остра, чем в наших краях с традиционно низкой мобильностью граждан. В США люди селятся там, где находят работу; у нас – ездят на работу оттуда, где когда-то поселились сами или их предки. Множество жителей Подмосковья затрачивают ежедневно на дорогу по 4–5–6 часов – мыслимое ли это дело?!
Используя отечественные "преимущества существования" из вышеприведенной цитаты, нужно избавляться от недостатков этого самого существования. Проблема мобильности будет в основном разрешена, когда государство отменит наконец регистрацию по месту жительства или пребывания. От этой нехитрой и давно назревшей меры многие ощутят себя заметно счастливее, чем прежде, причем как россияне, так и приезжие. В Бразилии, Чили, Канаде, в абсолютном большинстве иных стран, даже в коммунистическом Китае нет никакой регистрации ни для "своих", ни для "чужих". Институту прописки – уродливому пережитку не советского, а еще крепостного прошлого, – не место в разумном мире.
Итак, свобода должна разумно сочетаться с ограничениями. Мы не призываем "ходить в рванине" и умирать с голоду – мы призываем соблюдать меру. Увы, среднестатистический индивид с годами развивается от больших самоограничений (внушенных родителями, воспитателями, учителями) к меньшим самоограничениям: безбрежная свобода имеет свойство отключать "тормоза".
Нетвердо усвоив в детстве некоторые идеалы, вступающий в самостоятельную жизнь человек становится жертвой идеологии нарастающего потребления. Отовсюду заливаются менестрели общественного безумия – реклама и пиар. Первая "бьет по глазам и ушам" прямой наводкой: купи меня, потому что я крутой! Второй действует поделикатнее: взгляни, какой он крутой, и если хочешь быть похожим на него, покупай такие же шмотки и тачки, как у него! Американский футуролог Пол Саффо верно подмечает: "Неслучайно и совпадение потребительского бума с распространением телевидения".
Чтобы безгранично потреблять, все хотят стать миллионерами. Но если вы можете тратить без счета, то разве откажетесь от поездок в лимузине по центру города? Максимум денег противоречит даже минимуму ограничений и служит приводным ремнем неразумной свободы. Вот почему в XXI веке все большие сомнения вызывает прежнее слепое поклонение идолу частной собственности: ее разрастанию должны препятствовать некие рамки.
Исследователь советского и российского обществ Сергей Кара-Мурза и вовсе убежден: "Никакого "естественного", биологически присущего человеку "чувства" частной собственности не существует, это – исторически обусловленная часть культуры, продукт общественных отношений. Возник этот продукт в определенных условиях, побыл в культуре и исчезнет".
Устаревшая парадигма
Обратимся к "Индексу процветания 2009 года", опубликованному Институтом Legatum – политконсалтинговой и правозащитной организацией (головной офис в ОАЭ). При расчете учитывались десятки показателей, часть которых отражали конкурентоспособность экономики, а другая часть – уровень жизни.
Тройку лидеров образовали Австралия, Австрия и Финляндия; Сингапур разделил 4-е место с ФРГ и США; следующее, 7-е место досталось Швейцарии; на 8-м обосновался Гонконг; на 9-м – Дания и Новая Зеландия; на 11-м – Нидерланды; на 12-м – Швеция; на 13-м – Япония; 14-е поделили Норвегия, Франция, Бельгия, Канада и Великобритания.
За исключением США, все эти страны обходятся почти без супербогачей. Зато Россия с ее миллиардерами, имена которых знает весь мир, заняла 57-е место. Да, любой рейтинг — штука условная, достаточно сказать, что выше нас в данном случае поднялись такие великие державы, как Ботсвана и Намибия.
Однако в целом приведенное ранжирование стабильно фиксируется и всевозможными прочими исследованиями – уровней экономической свободы, коррупции, удобства проживания и ведения бизнеса, удовлетворенности жизнью. Есть над чем задуматься?
Быть супербогачами невыгодно там, где государства ввели прогрессивные шкалы налогов на доходы, автомобильные мощности, площади недвижимости. По мере исчерпания ресурсов эти ставки будут только расти. Но вдобавок к фискальным санкциям необходимо навести порядок в умах — требуется убедить людей, что сверхбогатство некрасиво и неприлично, а посему не может быть модным. Лихорадочная погоня за частной собственностью стала такой же устаревшей парадигмой протестантского капитализма, каковой было тотальное обобществление при реальном социализме.
Мода – категория очень и очень важная. Задавая стандарты потребления, она выступает могучей силой всего образа жизни. Подрастающим поколениям предстоит растолковать: истинная власть сокрыта не во владении чем-либо, но в возможности этим самым "чем-либо" пользоваться. Вслед за сверхбогатством должен выйти из моды и шоппинг. Бесспорно, шопоголики останутся, но число их уложится в некие здравые пределы.
Вместе с тем мы призываем государство облегчить людям незаменимое потребление, и прежде всего, как отмечалось, жилье. Лишь после этого можно приступить к главному: заняться подъемом в обществе престижа знаний и духовных ценностей, ибо в противном случае мир наделенных разумом существ попросту не может быть разумен.
Знаниям и духовным ценностям предстоит заменить собой бездумное потребительство. Но, согласитесь, достаточно сложно напитываться подобными ценностями, занимаясь элементарным выживанием. Выживающие всегда слабы. Не может быть сильным тот, кто боится остаться без пищи или дома.
Здоровый скепсис
В России страх перед нищетой породил моду на средний класс, принадлежность к которому связывается исключительно с уровнем материального достатка. Даже государственная концепция развития-2020 относит к этому классу граждан "со среднедушевым доходом свыше шести прожиточных минимумов, а также имеющих автомобиль, банковские сбережения и возможность регулярного отдыха за границей".
И далее в том же документе: "Экономический рост приведет к существенному расширению численности среднего класса, для которого будет характерно более ответственное отношение к здоровью, желание и способность вкладывать средства в профилактику и лечение заболеваний. Средний класс будет формировать более высокие требования к качеству предоставляемой медицинской помощи..."
Так в головы вбиваются сразу и типичная потребительская психология и превратное представление о среднем классе. В результате у нас большинство наемных работников, по размерам зарплат гордо числящих себя в среднем классе, являются дилетантами, живущими ради выходных и развлечений. На работе такой "средний класс" испытывает когнитивный диссонанс и стремление поскорее вернуться в излюбленное состояние изощренной праздности: тот же шоппинг, кинотеатры, боулинги, фитнесы, дансинги и прочие тусовки. Какой уж тут эффективный труд – разве что его имитация!
А вот в Америке "зачисление" в средний класс происходит с учетом квалификационного ценза. В свою очередь, квалификация определяет и порядок годового дохода. За океаном средний класс в массе состоит из педагогов, медицинских работников, ученых, программистов, инженеров, управленцев.
У нас, да и во многих иных странах, средний класс не предполагает ни высокой образованности, ни обширных знаний, ни независимого мышления, ни цельного мировоззрения, ни высокого профессионализма, ни жажды созидательного труда. Все это просто не модно. В моде претензии на высокие зарплаты – на том безумном основании, что "некто получает еще больше, но ни черта при этом не делает".
Отсюда и вполне здоровый скепсис. С какой стати люди, избавленные государством от страха голодной смерти или боязни лишиться крыши над головой, самопроизвольно потянутся к знаниям и духовности? В американском английском есть понятие "Джо сикспэк" – так называют туповатого работягу, который замечательно отдыхает перед телевизором с упаковкой пива: six-pack – шесть банок. Близкое немецкое понятие, укоренившееся в британском английском и французском языках, – филистер, самонадеянный невежда. Он глотает ту же телепопсу и так же безразличен к проблемам общества, что и его "коллега" в Штатах.
Как превратить этого Homo Consumens et Televisualis – Человека Потребляющего и Телевизионного – в Homo Callidus et Spiritalis – Человека Знающего и Духовного? "Духовный" совсем необязательно должен значить "религиозный"; в качестве "бога" можно рассматривать и интеллект, и высокое искусство.
А при помощи все того же телевидения. Коль невозможно оторвать его жертв от экранов, используем телеманию во благо! Сегодня экранное мельтешение по большей части надежно блокирует мозг, лишая его способности к самостоятельному мышлению. Но государству будет по плечу исправить положение.
Да, дамы и господа: опять этатизация!
"Человек подобен дроби..."
Товары и услуги производятся по техническим регламентам. Покупая компьютер, вы знаете тактовую частоту его процессора и другие важные параметры. На бутылке с минеральной водой указан ее состав. При шиноремонте используются более или менее прописанные технологии.
Телефильмы снимаются исключительно ради будущих рейтингов, потому что чем больше аудитория, тем дороже рекламное время. Почему бы не разработать регламенты, которые зададут телепродукции некую планку, ниже которой опускаться нельзя?
Разве продюсеры, режиссеры, сценаристы, артисты и сами не будут рады выпускать просветительские, умные, развивающие передачи взамен интеллектуальной жвачки? Более ста лет назад Лев Толстой заметил: "Человек подобен дроби: в знаменателе – то, что он о себе думает, в числителе – то, что он есть на самом деле. Чем больше знаменатель, тем меньше дробь".
Ни для кого не секрет, что творческие люди с презрением относятся к своей работе, если ее итогом становится халтура. Всякому нормальному человеку – не "Джо сикспэку" – хочется, чтобы "числитель" был побольше. У литераторов есть термин "лабудить", то есть сочинять остросюжетную муру для самых невзыскательных читателей; этак "числитель" прирастить не удастся. Близкое словечко и у музыкантов-ремесленников: "лабать". Можно ли обозначить таким образом выступление, скажем, "Битлз"? Риторический вопрос.
Мы не призываем к печальной памяти худсоветам и прочим цензурным инструментам советской эпохи; мы призываем оградить народ от оболванивания. Неужели это аморально, несправедливо, бесчеловечно? И разве не пользуются спросом развивающие передачи – всевозможные телевикторины? Что же мешает интеллекту вытеснить с голубого глаза бездарно кривляющихся юмористов, музычку для "двуногих растений", светских львиц с одной извилиной и бесконечные сериалы для гуманоидов?
С помощью всемогущих ТВ и Интернета обществу предстоит усвоить этику "антикапитала". На смену мировоззрению по формуле "больше зарабатывай и потребляй" придет новое – с формулой "больше узнавай и созидай".
В условиях разумного расходования материальных ресурсов деньги неизбежно перестанут быть высшей ценностью. Тогда-то пик потребления сместится на знания и иную духовную пищу; оздоровится весь род людской. В этом деле ему по-настоящему помогут пастыри самых разных религий, включая даже протестантских старшин, которые неизбежно осознают всю серьезность вызовов нашего времени.
Как-никак, все земное из земли выходит, на земле и остается. А знания? Честь и хвала священнослужителям, если они убедят паству, что при переходе в мир иной душе придется сдать экзамен на общую эрудицию плюс зачет по бывшей земной профессии. Выдержавшие испытание отправятся, само собой, в рай, ну а двоечников ждет доучивание за "партами небесными".
Сейчас подобная проповедь выглядит шуткой?
Не забудем: в каждой шутке лишь доля шутки; прочее – правда.
От "выбора саранчи" к "выбору людей"
Между прочим, пока представления о рае и аде даже в одном и том же обществе зависят от достатка. Состоятельные верующие жертвуют храмам и убеждены, что ад – место для нищих. Бедные уверены в обратном, поскольку сомневаются в честном происхождении любого богатства. И этому антагонизму сотни лет.
Еще опаснее всемирное противостояние богатых и бедных народов. Здесь таятся корни вооруженных конфликтов, терроризма, пиратства, наркопроизводства, контрабанды и прочих зол. Если богатые страны сократят потребление, бедные смогут его увеличить, и неблагополучие в мире уменьшится.
Снизится оно и после того, как благодаря просвещению приверженцы разных конфессий вдруг выяснят, что веруют в единого господа – высший разум. В разные времена он обращался к разным народам через своих посланников Моисея, Будду, Заратуштру, Сократа, Иисуса, Мухаммада. Невежество раздувает угли вражды, а знания их гасят!
Может возникнуть опасение, будто широкая этатизация расстроит государственные финансы – на все предлагаемые расходы не хватит денег. Тем более, что заметное снижение потребления приведет к падению собираемости налогов. Но позвольте не согласиться.
Сократится избыточная торговля никчемной продукцией, однако увеличатся продажи образовательных услуг. Передача знаний – это и сегодня целая индустрия, которая часть своих доходов отчисляет бюджетам в виде налогов. Произойдет перераспределение: меньше налогов будут давать торговые сети, больше – университеты, технопарки, конструкторские бюро.
Быстрее знания пойдут в оборот – более компактными и безвредными станут автомобили, принципиально новые транспортные линии разошьют проблему пробок, выйдет из тупика термоядерная энергетика (кстати, по словам профессора-ядерщика Игоря Острецова, базовыми ядерно-космическими технологиями для нее обладает только Россия).
Чем мир разумнее, тем безопаснее. В общем виде можно смело принять: чем больше в обществе ученых и людей искусства, тем меньше в нем бандитов, мошенников и дураков, а вместе с ними – полиции, прокуроров, судей, надзирателей, психиатров. Значит, больше средств удастся направить на пенсионеров и медицинское страхование.
Мода на людей знающих и духовных обернется сокращением не только внутренней преступности, но и напряженности между странами, чему немало поспособствует замедление расходования невосполняемого сырья; в частности, снизится накал территориальных споров из-за месторождений. Это позволит разгрузить бюджеты силовых ведомств и высвободить человеческие ресурсы для образования и науки.
Заключение
Вследствие бурного технологического расцвета мы самоуверенно называем себя информационной цивилизацией, являясь по-прежнему устаревшим обществом с экономикой потребления вещей. Спасибо этой экономике за то, что она впервые в истории в основном удовлетворила "физиологические" и "экзистенциальные" потребности населения, лежащие в основании известной пирамиды Маслоу. Отчасти и кое-как насыщены также потребности среднего уровня – "социальные" и "престижные".
Но "духовные" потребности человека ("познание", "самоактуализация", "самовыражение"), которые Абрахам Маслоу расположил на вершине пирамиды, очень далеки от удовлетворения. Мир смотрит на них снизу вверх, и эту высоту удастся взять лишь обществу с экономикой потребления знаний. А уж оно осуществит такой научно-технический прорыв, какой не снится сейчас ни одному писателю-фантасту.
Альтернатива же ясна, как белый день: мы продолжим движение нынешним курсом, безмерно пожирая все на своем пути, – это "выбор саранчи".
"Выбор людей" – в корректировке направления: пробудившись ото "сна разума", мы поднимемся на новый виток эволюции. Не отказываясь от материализма, облагородимся с помощью идеализма.
В конце концов, идеал есть прекрасная и недостижимая цель всякого развития.
Человечество жаждет обновления.
Виктор Бирюков,
Атяшево – Саранск – Москва
Подписаться на:
Сообщения (Atom)
