Шестьдесят лет по пустыне. Почему не работает Всеобщая декларация прав человека?

13 ДЕКАБРЯ 2008 г. СЕРГЕЙ КОВАЛЕВ
Текст выступления на Конференции правозащитных организаций России, посвященной 60-летию принятия Всеобщей декларации прав человека 10 декабря 2008 года в Музее и общественном центре имени А. Д. Сахарова

60-летие Всеобщей декларации прав человека – тревожный юбилей. Что это? Юбилей признания великой идеи, трудно, медленно, но неотступно преобразующей мир? Или это годовщина беспочвенной, несбыточной мечты, жалко маскирующей повсеместные жестокие реалии?
Вообще говоря, лицемерие, обман, экспансия, закрытость, национальный эгоизм и т.п. веками были традиционными методами так называемой «реальной политики», продолжением которой хладнокровно признавалась война. Конечно, такими методами не приходилось гордиться, но и скрыть их было невозможно. Они считались неизбежными и потому — терпимыми. Вот почему ни сталинские миллионные жертвы, ни воцарение Гитлера, ни позор Мюнхена — вопреки совести и здравому смыслу! — не были восприняты в мире как смертельная угроза цивилизации, как вызов, требующий немедленного и самого жесткого ответа.
Тем не менее, в середине XX века всерьез показалось, что кровавый кошмар двух мировых войн, химическое и тем более ядерное оружие, Холокост и другие формы геноцида, вроде сталинских депортаций народов, наконец-то убедили мировое сообщество в жизненной необходимости строить иную политическую конструкцию мира, основанную на новой политической парадигме. И потому преамбула устава Организации объединённых наций и Всеобщая декларация прав человека представлялись тогда отчетливой, резкой точкой перелома мировой политической реальности, необратимым началом нравственного преобразования мира. Не тут-то было!
Вспомним, что в самом начале войны против нацизма союзники уже провозгласили своей целью защиту свободы, человечности, Права – тех самых ценностей, которые вскоре стали называть универсальными. Утверждалось, что эти ценности – высшая цель политики. Но не только цель, но еще и главный инструмент безопасного и справедливого мира. Попробуйте совместить с этим ковровые, а вскоре и атомные бомбардировки мирных городов; пол-Европы, отданные в рабство сталинской тирании; сотни тысяч пленных, выданных Сталину в каторгу и на смерть.
И вот эпохальное событие – Нюрнбергский трибунал, впервые в истории заявивший миру об уголовной ответственности государственной власти за преступления, совершенные под ее эгидой.
Только один пример. Этот трибунал целых три дня рассматривал эпизод обвинения нацистов в Катынском расстреле польских военнопленных. Слава Богу, этот эпизод не сочли доказанным, по-видимому, в результате состоявшегося торга. Но ведь все до последнего участники процесса точно знали, кто и когда расстрелял тысячи польских офицеров. В Нюрнберге один людоед судил другого людоеда за каннибализм. Нюрнберг выразительно отодвинул красивые декларации в область политической риторики.
«Реальная политика» лицемерно использует новую фразеологию, но не способна воплотить новую политическую парадигму. Они несовместимы. Максима «право вне политики и над политикой» не состоялась; вековая цепь политического лицемерия тянется до сих пор, обращая торжественные обещания в стертые штампы, лишенные смысла.
Я убежден, что мы переживаем глобальный морально-политический кризис. В центре современной политической конструкции мира по-прежнему амбиции и так называемые «геополитические интересы» государств. Если бы кто-то, отбросив ритуальную фразеологию, стал составлять нынешний список универсальных ценностей, надлежало бы начинать его примерно так: «нефть, газ, политкорретность». То есть спокойный комфорт международных чиновников.
Приведу самые выразительные примеры из отечественной практики.
Вот государственный террор в Чечне, включавший похищение людей, бессудные казни, пытки и завершившийся наконец назначением чеченского президента из бывших бандитов. Сознательно растоптаны основные конституционные нормы. Нет независимого правосудия, нет разделения властей. Нет больше и намека на прозрачную политическую конкуренцию в так называемых выборах. Зато есть послушный парламент и безудержное враньё первых лиц государства. Ритуальное враньё, сопровождающее нас каждую минуту. Власть в России нелегитимна, хотя бы потому, что она самоназначена, а также и потому, что сознательно и целенаправленно искажает Конституцию страны, превратив ее в подобие сталинской, не предназначенной для исполнения. Конституция представляет собой всего лишь имитацию демократии. В полном соответствии с этим – важные решения нашей власти в критических обстоятельствах, когда жизнь заложников при террористических актах не стоит ни копейки… Во всяком случае, вовсе не является первым приоритетом власти. Вспомним взрывы жилых домов осенью 99-го, сыгравших важную электоральную роль в триумфе господина Путина. Я не утверждаю, что эти взрывы были проведены спецслужбами, для этого нет доказательств, но версия эта весьма вероятна и, во всяком случае, не опровергнута властью единственным возможным для власти способом: открытым, прозрачным исследованием именно этой версии, прежде всего. А общество не только вправе, но и обязано высказывать подозрения этого рода, ибо наша история напоминает нам многие жестокие преступления власти против народа.
Нет нужды доказывать, что эта ситуация в мире не только безнравственна и угрожает частным человеческим судьбам – она смертельно опасна в глобальном масштабе. Нельзя бесконечно удерживать относительную безопасность только на страхе ядерной гибели мира – это оружие расползается и легко может оказаться даже в руках террористов. Всегда найдутся отчаянные авантюристы, готовые прибегнуть к атомному шантажу. Тесный, взаимозависимый, загаженный нашими отходами мир тратит неимоверные усилия и средства на вооружения, армии, шпионаж, охрану секретов и т.п. А между тем сколько-нибудь важные вызовы и проблемы (социальные, экологические, климатические, исчерпания ресурсов и т.д.) требуют грандиозных и исключительно глобальных решений, невозможных сейчас из-за национальных эгоизмов, вероломства и недоверия правительств друг к другу. Значит, глобализация должна быть не просто экономической, но, прежде всего, нравственной и правовой. Политику, сосредоточенную исключительно на борьбе амбиций и интересов, она должна подчинить ценностям, исключающим эту игру без правил. Этого переворота нельзя добиться силовым давлением мощных стран, но только силой заманчивого примера процветания. Осуществимо ли столь фантастическое развитие политической конструкции мира? Не знаю. Зато хорошо знаю, что иное направление развития трагично для нас и тех, кто придёт за нами.
У международного сообщества нет и следа решимости всерьез взяться за эти проблемы. Скажем прямо: пока мы находимся во власти real politik, утверждая обычаи и традиции, лишь внешне сводимые к демократическим процедурам. Лишь два примера. Вот, скажем, Совет Европы. Структура, специально сформированная для одной-единственной цели — вмешательство во внутренние дела государств-членов, когда там неблагополучно с правами человека. Но, создавая эту структуру, отцы-основатели благоразумно заранее наградили друг друга весьма удобным правом вето. Главный орган Совета Европы, Комитет министров иностранных дел, решает консенсусом важнейшие вопросы. Ну и как тогда можно наказать государство-нарушитель? Практически то же самое право вето в ОБСЕ. Теперь действует правило «консенсус минус один». Есть смельчаки, которые говорят аж даже о «консенсусе минус два». Но это не меняет дела. Хуже того, и в Организации объединенных наций господствует тот же принцип. Пять постоянных членов Совета безопасности – вот главный орган ООН. Среди них Россия и Китай, оставшиеся врагами демократии. И все пятеро — с правом вето.
Однако ясно, что сменить фундамент, худо-бедно державший все здание несколько сот лет, не так-то просто. Попробуйте немедленно отказаться от вековых реальностей традиционной политики. Это означало бы хаос и катастрофу. Предстоит медленный и чрезвычайно трудный путь. Похоже, что длиной во всё XXI столетие. Но жёстко сформулированная конечная цель этого пути должна упрямо и открыто доминировать в политической повседневности. И в крупных, и в мелких сиюминутных решениях. Иначе она потеряется.
Как «управляемая» или «суверенная» демократия – никакая не демократия, точно так же и политическая корректность – вовсе не корректность. Нужно понимать, что, поздравляя с «избранием» заведомых самоназначенцев, мы поощряем мошенников и будущих тиранов. И заключая с ними соглашения о правах личности, набитые высокопарной риторикой вместо строгих мер контроля, мы обрекаем многих на хамский произвол. Опасаются возобновления «холодной войны». Что и говорить, мрачная перспектива…
Вспомним, однако, что эта война была выиграна; и мы всё ещё говорим здесь свободно благодаря этой победе.
Само возникновение Европейского союза, направление его медленной и трудной эволюции – некий источник надежды.
Когда-то великий президент Джеймс Картер сказал: «Я не могу послать морскую пехоту, чтобы освободить советских узников совести, но я сделаю все остальное».
Вот все остальное и нужно делать.
Делать упрямо, честно и открыто…

Сергей Ковалёв, председатель Российского общества «Мемориал»
Председатель Общественной комиссии по сохранению наследия академика А. Д. Сахарова — Фонда имени Сахарова
СЕРГЕЙ КОВАЛЕВ